Точка, тире, точка, тире — прошло почти семьдесят лет, а она наизусть помнит азбуку Морзе и даже сегодня сможет передать послание в эфир, был бы телеграфный ключ под рукой.
Но Галина Матвеевна Лимова так за эти годы и не узнала, что именно она передавала в эфир тогда, в сорок третьем. Ей, полевой радистке, командование просто присылало набор цифр. Не знала она, и кому предназначалась шифровка. Одно было известно точно — это для Победы.
И даже Пушкин
Она родилась в Уральске, городке на севере Казахстана между Оренбургом и Саратовом. Местные жители ценят своё прошлое и не упускают случая напомнить, что в этих местах бывали и Пугачёв, и Чапаев, и даже Пушкин — не смотри, что всего два дня, проездом.
Её личное начало войны было простым и трогательным, ставшим уже почти хрестоматийным одновременно. Словно картинка из кино: выпускной вечер, танцы, прогулки до утра, прощание с учителями, разговоры о поступлении в вуз. И первая новость, которая донеслась из тарелки-репродуктора на следующий день, — новость о событии, которое разделило XX век на половину до и половину после.
«Мы подумали, что всё закончится быстро. Конечно, не за месяц-другой, но довольно быстро», — рассказывает Галина Матвеевна.
Наступила осень, война не заканчивалась. Завершился семестр в педагогическом институте, куда Галина поступила, и вскоре институт переоборудовали под госпиталь. Теперь она приходила в бывшие аудитории и ухаживала за ранеными. Самым страшным был день, когда привезли обгоревшего солдата: его кровать с потолка до пола была завешена марлей.
Закончить институт она всё же смогла, но гораздо позже. Между поступлением и дипломом пришлось пережить столько, сколько обычный человек не увидит и за всю жизнь.
«Дай, дай за-ку-рить!»
А потом её пригласили в театр. В мирное время это звучало бы увлекательно и романтично, но в годы войны приглашение означало нечто иное.
В здании театра Галине, как и другим девушкам Уральска, предложили переучиться на связисток — такая была потребность фронта. Им рассказали, что в городе открывается отделение МШРС, Московской школы радиоспециалистов.
На встрече не было возвышенных речей, никто не взывал к чувству долга и тем более не принуждал. Просто сказали, мол, вы дома поговорите, посоветуйтесь. И приходите в школу. Так и случилось. В школе ей вручили «Красноармейскую книжку» — документ из тонкого картона, который до сих пор хранится в архиве бывшей связистки. Листаем: выдали гимнастёрку — одну, шинель — одну, юбку — одну, а ещё ватные шаровары, две сорочки, зимние и летние портянки, винтовку, противогаз и перчатки. С этого момента фактически и началась для неё война.
Преподавали в школе моряки из Керчи. «Старики», — как называет их Галина Матвеевна. Учили в первую очередь азбуке Морзе.
Последовательность точек и тире с первого раза запоминали далеко не все. Специально для тех, кому было сложно, «старики» предлагали подсказки: пять точек звучат как «ко-ман-дир пол-ка». Два тире и три точки — «дай-дай за-ку-рить».
Передавали то, что присылали из командования. Никаких письменных приказов — в эфир шли одни цифры, сериями по пять. Сама радиостанция называлась «РАТ» и расшифровывалась красноречиво: «Радиостанция армейская тяжёлая».
Товарным в Перловскую
Затем школу перевели в подмосковную станцию Перловская. Перевод означал, что Галине придется попрощаться с семьёй и друзьями. На сколько лет или навсегда — неизвестно. Далее просто: дорога в товарном вагоне, остановки по пути, измождённые дети на полустанках, надеющиеся хотя бы на крошки.
Москва встретила полумраком. Войска только отступили, но затемнение в городе ещё сохранялось. На дорогах были расставлены противотанковые «ежи», в небе зависли противовоздушные дирижабли. Но жизнь не останавливались: работал транспорт, шли спектакли.
На этот раз в театр позвали по-настоящему. В театре Станиславского, вспоминает Галина Матвеевна, актёр во время выступления учуял сало — это были бутерброды, которые принесли с собой курсанты-радисты. В самый ответственный момент актёр подошел к ряду, где сидела она и её друзья, и торжественно произнёс: «Пахнет салом отсюда!»
То ли хотел вразумить незадачливых зрителей, решивших перекусить во время представления, то ли это были слова из спектакля — всё одно, бутерброд на этих словах выпал из рук. К слову, это был первый раз в её жизни, когда Галина Лимова, тогда ещё Коршунова, увидела спектакль.
В конце 1942 года вместе с подругой Ирой Бильдикевич попросились на фронт. Попали в 65-й отдельный дивизион связи, с которым прошли сотни и тысячи километров.
Одно из первых сильных впечатлений — освобождённый город Калинин, сейчас Тверь, разрушенное обгоревшее здание, и на самом его верху сидит мальчонка. Как он туда попал, как уцелел?
Но обычно они скрывались в лесах, сопровождали радиостанцию. Сегодня подобная аппаратура уместится в компактный ящичек, но в те времена передатчик с приёмником и антенной располагались на трёх грузовых машинах. С ними они и дошли до Литвы.
«Что мы будем есть сегодня, где мы будем спать — мы тогда не знали. Как голову мыли, и не помню», — вспоминает Галина Матвеевна.
Даже не верится: за два года до Победы они почти ни разу не ночевали в здании — только под открытым небом, в землянке, в палатке, у костра. В те же годы увидели, как растёт клюква, которую в степном Уральске можно было встретить только на картинках.
В гостях
Радист в армии — как маленькое информационное агентство. Обо всех новостях он узнаёт первым. Вот и известие о Победе стало, говоря современным языком, сенсацией. Первая мысль — затемняться больше не надо, и завтра же домой!
Но не всё так просто. Отпустили её не сразу, домой в Уральск она вернулась только осенью 1945 года. И ей как студентке ещё повезло — многие однополчане, расквартированные в Литве, смогли увидеть родные города только годы спустя.
Она окончила педагогический институт, восстановившись после большого перерыва. Встретила будущего мужа, переехала в Загорск. Работала учителем русского языка, а потом директором школы. Сначала на Кировке, потом в Лозе.
«В эти дни я чувствую себя словно на фронте», — говорит она в начале встречи. Почему? В ответ рассказывает ту самую историю, о выпускном, о школе радистов и о том, как услышала по радио где-то под литовским Мажейкяем сообщение об окончании войны.
Владимир Крючев
