В 1960-е я работала в газете «Вперёд». Однажды до нас дошла весть, что в городе будут съёмки эпизодов фильма «Братья Карамазовы» по произведению Достоевского. Создавал картину известный режиссёр Иван Александрович ПЫРЬЕВ. Ему для массовки требовались местные жители, и кто-то из его помощников пришёл в редакцию, чтобы дать объявление в газете.

Стояли изнурительно жаркие дни, вовсю светило солнце. Его лучи перехватывали отражателями и направляли в зону съёмки. Ещё и ещё раз перед камерой повторяли проход принаряженных горожан, возвращавшихся с молитвы. Можно представить, как тяжело было тогда Пырьеву, учитывая его возраст и пошатнувшееся здоровье.

Казалось, вряд ли мне удастся побеседовать с режиссёром: его ассистенты заметно старались отсрочить интервью, однако уверяли, что оно обязательно состоится.

Действительно, подходящий момент всё же наступил. К тому времени я постаралась подготовиться — перечитала биографию И. А. Пырьева и страницы, посвящённые его творчеству. Однако была другая проблема. Кто бы мог сказать, что он свободно ориентируется в поистине космическом мире Достоевского! Конечно, для беседы о «Братьях Карамазовых» мне катастрофически не хватало знаний. И вот, совершенно обессиленная составлением вопросов, я отправилась на встречу с Пырьевым.

Едва объявили перерыв, режиссёр позвал меня и усадил рядом прямо на съёмочной площадке. В прошедшие дни съёмок фильма я видела Ивана Александровича очень сосредоточенным и в то же время удивительно подвижным, в состоянии повышенного нервного напряжения. Но в короткий момент передышки передо мной был будто другой человек. Пырьев весь преобразился, стал внимательным собеседником. Не дожидаясь вопросов, чётко объяснял задачи, решаемые в фильме, и избавил меня от пытки преодоления философских вершин Достоевского.

Я ожидала, что в фильме режиссёру захочется его осовременить. Однако Пырьев, как бы полемизируя с будущими критиками, вынес из Достоевского не узко современную, а вневременную идею. Вкратце она, по Пырьеву, формулировалась так: человеку не всё позволено! Человек должен быть ответственен перед собой и перед близкими людьми; он не может остаться в жизни лишь наблюдателем, ему всегда придётся встать на ту или иную сторону. Предательство ещё можно искупить. Но убийство — преступление, и за него нечем платить, кроме как своей собственной жизнью. Если у людей не окажется нравственного мерила, не будет и счастья в окружающем мире.

К таким мыслям Пырьев пришёл, кажется, именно на последнем этапе жизни. И сам он переменился. Раньше было известно о его жёстком обращении с актёрами, об унижении талантливых актрис. Он и сам унижался перед власть имущими, буквально юродствовал, чтобы открыть дорогу на экран своим фильмам и дорогу талантливым молодым режиссёрам. Но на встрече с Мастером я видела Ивана Александровича другим человеком — добросовестно трудившегося и умеющего поддержать того, кто также добросовестно должен выполнить свою работу.

 

СПРАВКА

Трёхсерийный фильм вышел на экраны в 1968 году. Режиссёр Иван Пырьев скоропостижно скончался до завершения съёмок, картина стала последней в его карьере. Третью серию закончили исполнители главных ролей Кирилл Лавров и Михаил Ульянов. Фильм имел большой успех, получил спецприз Московского международного кинофестиваля и номинировался на «Оскар».

Наталья ЕФРЕМОВА

Фото: Николай КРИВЕНКО

ГАЗЕТА «ВПЕРЁД», 2 СЕНТЯБРЯ 1967 ГОДА

Жаркое августовское солнце даже в тени поднимало температуру до 27-29 градусов. От него не спасали ажурные зонтики, а мужчинам и вовсе приходилось плохо в чинной одежде — фраках и жилетах. Солдаты в зелёных мундирах показывали образцы выносливости. Служителям церкви ничего не оставалось делать, как всем своим видом демонстрировать, будто чёрное одеяние — самое лучшее в это время года.

Вся эта пёстрая толпа медленно двигалась из ворот Лавры. Сцены начала века оживали вновь в наши дни. Волшебник «Мосфильм» словно включил машину времени.

«Всем вернуться на свои места», — снова и снова раздавалась команда, обращённая к участникам массовой сцены. И снова они шли медленно, непринуждённо, беседовали друг с другом.

За верёвочными барьерами — зрители. У многих из них обязательно есть знакомые среди тысячи с лишним загорчан, участвующих в массовке. Вот А. Кузнецов с ЗЭМЗа, снимавшийся в кинофильме «Сергей Лазо». В первых парах замечаем пожилого респектабельного горожанина и узнаём в нём С. А. Ключарева, одного из авторов нашей газеты и неутомимого общественника.

Несколько дней шла интенсивная работа. В коротких перерывах режиссёр и исполнители открещивались от интервью: сказывалось утомление, большое нервное напряжение. Наконец, они сдались. Иван Александрович Пырьев, седой, уставший, собранный садится на ступеньку и рассказывает, продолжая вглядываться в то, что происходит в перерыве на съёмочной площадке уже без его указаний. Он говорит обстоятельно, внешне без всякой спешки, с подчёркнутым вниманием к собеседнику. Но речь его всё же похожа на монолог с самим с собой. Кажется, он одновременно думает ещё о чём-то более глубоком, чем тема разговора. В представлении большинства из нас таким всегда и бывает человек, обладающий истинным дарованием, прошедший большой путь в искусстве.

Интересуемся, удачно ли идут съёмки в Загорске.

— Всё хорошо, — сразу же подтверждает И. А. Пырьев. — Погода нам благоприятствует, ни с чем никаких затруднений нет. Хорошее начало очень важно, ведь в Загорске снимаются самые первые кадры фильма.

— Обязательно ли они войдут в кинокамеру?

— Обязательно, хотя, возможно, что не в первоначальном объёме, а меньше.

…Перерыв окончен. «Фонограмма!» — раздаётся по микрофону короткое распоряжение режиссёра. И сразу же звучит хор. Из церкви парами выходят служители в чёрном. Встреча с Достоевским продолжается.