Историк театра Нина Шалимова частый гость в Сергиевом Посаде, и в первую очередь как председатель жюри фестиваля «У Троицы». Она доктор искусствоведения, профессор, руководит курсом ГИТИСа, член комиссии по театральной критике Союза театральных деятелей. Её сфера как учёного — история русского театра и сценическая педагогика.

— Нина Алексеевна, помню ваши слова на открытии фестиваля о том, как это хорошо, когда театр на гастролях воссоздаёт картину, близкую к той, что он делает на своей площадке...

— Да, приезд театра с полными декорациями и костюмами, с максимально приближённой к стационарной световой партитурой есть знак уважения к зрителю. В этом плане недавнее выступление Губернского театра или Санкт-Петербургского театра «Суббота» в Сергиевом Посаде превращает спектакль в своеобразную культурную акцию, а не в выездной мастер-класс московского театра. Это важно.

— Когда стало ясно, что приедет Театр юного зрители и привезёт «Пять вечеров», многие говорили, что надо идти хотя бы только из-за музыки Фаустаса Латенаса, известного в театральном мире композитора. Насколько это — музыка и шумовое оформление — вообще важно?

— Лучшее музыкально-звуковое оформление такое, которое не слышишь. Оно хорошо своей уместностью, своей впитанностью в образ спектакля. Если ты отмечаешь музыку как что-то особое, значит, что-то уже не то. В этом плане хочу отметить мастерство Малого театра, где заведующий музыкальной частью Григорий Гоберник понимает, что хорошо то музыкально-звуковое оформление, которое уместно и незаметно, и целый ряд спектаклей, им оформленных, отличает как раз такое качество. Другое дело, если музыкальная драматургия входит в состав действия, и тогда мы её, конечно, отмечаем.

— Вы долгое время были связаны с Ярославлем, преподавали в театральном институте. Точно так же с этим городом связан и наш «Театральный ковчег», его актёры учились в ЯГТИ. Можно ли говорить о ярославском стиле в нашем театре?

— В том, что касается обученности актёров и их внимания к правде, да. К этому ярославские педагоги всегда стремятся, и здесь это тоже чувствуется.

— Простите за пошлый вопрос, но он о нашумевшем спектакле МХАТа «Чудесный грузин»...

— ...я даже не пойду туда, не надо спрашивать меня об этом, это всё равно что спрашивать меня о шоу Филиппа Киркорова! Это за пределами моего горизонта. Это всё равно что спрашивать о фейсбуке — я даже не знаю, как им пользуются.

— Я хотел спросить о другом...

— Я уже ответила. Это феномен того же порядка, который располагается между фейсбуком и шоу-бизнесом.

— ...не о вашем отношении к спектаклю, а о том, можете ли вы использовать это как пример на лекциях или как антипример?

— Зачем я буду использовать это? Я преподаю историю театра, а это, повторю, не имеет отношения к театру. Это имеет отношение к шоу-бизнесу. Я не читаю предмет «Основы массовой культуры», я не культуролог, в театральном искусстве достаточно явлений и феноменов, на которых раскрывается история театра и современность. Мне не нужно входить в пространство массовой культуры, чтобы чего-то там искать.

Есть агрессия попсы, это понятно без примеров, а если непонятно, то никакой пример не убедит. Понимаете? Дело в непонимании одной принципиально важной для современного театрального процесса сущности: сто лет назад разворачивались бурные дискуссии, шла активная полемика среди людей театра по поводу реализма, символизма, модернизма, по поводу разных течений. Сегодня принципиально другая история. Однажды у меня состоялся диалог с тогдашним директором театра «Современник» Леонидом Эрманом, одним из лучших директоров театра, знаменитостью из числа матёрых театральных зубров. Перед началом премьерного спектакля «Гроза» нас представили. Он узнал, что я специалист по театру Островского, мягко улыбнулся и сказал: «Боюсь, наш спектакль имеет мало отношения к Островскому». И я ответила — ничего, лишь бы он имел отношение к искусству. То есть перед нами может быть постмодернистский спектакль, модернистский, реалистический, психологический, камерный, большого формата или малого — абсолютно неважно. Лишь бы он имел отношение к искусству. Главный враг той традиции, которую мы называем русский психологический театр, корневой русской театральной культуры, не то или иное направление в театральном искусстве. Уверяю вас, на высоте искусства Андрей Могучий с Сергеем Женовачом не поссорятся — они оба имеют отношение к искусству. В этой среде могут быть вкусовые разночтения, но в любом случае понятно, перед нами состоятельное сценическое произведение или нет. И если что-то не получилось, то не по причине того, что этот спектакль строго академический или авангардный.

Прекрасные постановки есть и там — например, авангардная «LIQUIDация» Ликвид Театра. Есть и замечательные постановки, решённые в строго академическом стиле. Последнее, что я видела, — «Тартюф» в Малом театре и великолепный моноспектакль Николая Мартона, актёра старой школы, классика Александринского театра. Главный враг театрального искусства сегодня — попса. Та самая агрессия массовой культуры, которая ничего не стыдится, ничего не боится, а нагло нахрапом прёт вперёд, поскольку критерий успеха — главное, а решающее исчисление — сумма гонорара и заполняемость зала. Эти критерии успеха могут совпадать и не совпадать с качеством: Мартин Макдонах не потому хороший драматург, что его почти везде ставят. Он хороший драматург, потому что он создаёт мощную атмосферу, парадоксально разворачивает действие, пишет замечательные роли, рассчитывая на актёров особой нервной организации. Его «хорошесть» определяется не тиражами и количеством зрителей, а самим феноменом искусства. Мне кажется, что опасность масскульта и агрессия желтизны недооценивается нашей критикой — внутри профессионального сообщества это различение срабатывает всё реже.

Фото Светланы Володиной