Продолжение.

Начало в № № 49, 52, 55, 58, 61, 64, 70, 73, 79, 82, 88, 94, 97.

Воры на дорогах, расплодившиеся в годы Смутного времени, представляли, конечно же, опасность серьёзную. Но для Троице-Сергиевой обители настоящей угрозой и после освобождения Москвы, и даже после избрания на царство юного Михаила Фёдоровича Романова, оставались вооружённые силы Речи Посполитой.

Ещё осенью 1612 года польский король Сигизмунд с сыном Владиславом попытались из захваченного ими Смоленска предпринять поход на Москву. Когда король с сыном выезжали из городских ворот, оборвалась цепь, на которой висел опускной воротный щит. Пришлось повернуть назад и выехать из Смоленска другими воротами. «Не будет успеха предприятию!» — шептались в войске. Действительно, осенний поход 1612 года завершился бесславным возвращением короля Сигизмунда с сыном в Польшу.

Между тем, королевич Владислав даже после воцарения Михаила Романова не желал отказаться от претензий на Московский престол. К сентябрю 1617 года он собрал в Смоленске одиннадцатитысячное войско поляков, литовцев, украинских казаков и пошёл походом на Москву.

Добравшись до Вязьмы, войско королевича потребовало уплаты жалованья. В результате он застрял в Вязьме вплоть до июня 1618 года. Затем осадил Можайск и, то ли не желая терять понапрасну время, то ли уступая требованию войска, отправил часть своих полков грабить города и сёла упрямых московитов.

В сентябре к стенам города Переславля неожиданно подошёл полковник Чаплинский «со многими черкасы». Ранее Чаплинский участвовал в походах украинских казаков («черкас») под предводительством недоброй памяти Лисовского и, вероятно, хорошо знал и дорогу на Переславль и, вообще, территории к северо-востоку от Москвы.

Захватить Переславль набегом не удалось. Простояв под городом несколько дней и разорив его окрестности, Чаплинский ушёл к Александровой слободе.

Расположившись в бывшей оприч-ной столице царя Ивана Грозного, Чаплинский, по выражению Троицкого келаря Авраамия Палицына, «умысля со вои своими окрасти изгоном» Троице-Сергиев монастырь. Вероятно, наряду с желанием ограбить монастырь, Чаплинский хотел поквитаться с обителью за позорное для польско-литовских панов сидение под её стенами в 1608-1610 годах. 

Напасть на монастырь решено было в ночь с 24 на 25 сентября, в канун дня памяти Преподобного Сергия. Коварный полковник явно рас-считывал на беспечность монастырской братии и жителей слобод в предвкушении праздника.

Далее предоставим слово келарю Авраамию Палицыну: «…сентября в 24 день, в ночи прииде [Чаплинский] к Троицкому монастырю в служни и стрелецкие слободы. Тогда же за городом бышя многие люди: овии на сторожах, а иные во град не внидоша, не чающее прихода его. И сии с ними [с воинами Чаплинского] бой велик учинишя, тако же и из града на помощь изыдошя … и Чаплинского из слобод выбили. Чаплинский же, шед с воинством своим за пруды, повеле село Клементеево и иные запрудные слободы вся огню предати; и поиде под царствующий град Москву в сход к королевичю».

По свидетельству старца Авраамия королевич послал пана Чаплинского ограбить богатую троицкую вотчину село Вохну. Здесь кровавый путь неугомонного пана по русской земле, наконец, прервался: он был убит в одной из стычек с воинскими слугами Троице-Сергиева монастыря.

Королевич Владислав, «исполнишася ярости о убиении» своего полковника, решил сам захватить Троице-Сергиев монастырь. Захватом обители он надеялся пополнить свою тощую казну и заодно смыть позор неудачного приступа на стены Белого города Москвы в начале октября 1618 года. На том приступе войско королевича потеряло только убитыми до 3000 человек.

Итак, в начале ноября 1618 года Владислав подошёл к Троицкому монастырю, но, увидев, как его защитники сжигают слободы и монастырские службы, чтобы лишить его войско пристанища, отошёл к селу Тураково. Долго стоять в разорённом селе не имело смысла, и королевич послал свои полки к монастырю, «да объявятся градским людем».

Если Владислав надеялся испугать защитников обители видом своих полков, он жестоко ошибся. Закалённые шестнадцатимесячной осадой 1608-1610 годов, монастырские люди не испугались и встретили врагов меткими пушечными выстрелами с крепостных стен.

Бывшие в войске королевича участники упомянутой выше осады утешали опечаленного «горячим» приёмом Владислава такими словами: «Мы, о великий наш государь, стояли под сим … Троицким монастырем мало не два года с литовским гетманом с Петром Сапегою и многих людей потеряли, а монастыря взять не умели».