«Я теперь понимаю, почему он там творил! Эти поля, перелески, бескрайние дали…» — вдохновенно комментировала знакомая, потрясённая поездкой в Михайловское. Признаться, про вотчину Ганнибалов–Пушкиных других слов мне слышать не приходилось. В целом общие зашкаливающие эмоции, по сути, вмещались в два слова: «Там круто»! Посему я тоже посчитала своим долгом хоть раз в жизни посетить Пушкинские Горы и увидеть собственными глазами знаменитые псковские дали, которые даже самого бездарного вдохновляют творить.
Если верить путеводителю, заповедник Пушкинские Горы занимает довольно обширную территорию — почти 10 000 га. Он объединяет три усадьбы — Михайловское, Тригорское и Петровское, а также городище Савкина Гора. За один день все достопримечательности Пушкиногорья осмотреть крайне сложно. Особенно, если как мы, приехать из Москвы за шестьсот вёрст.
Для отдыха путников тут предусмотрено несколько гостиниц, бронировать которые лучше заранее. К нашему приезду все номера в гостевых домах в Петровском и Михайловском уже разобрали. И мы чудом успели вписаться в последний жилой фонд литературного отеля «Арина Р.», который весьма удачно расположился близ Михайловского в деревне Бугрово. Надо сказать, что это самая понтовая из имеющихся тут гостиниц и стоит она недёшево — от 3800 рублей за двухместный номер. На крылечке нас встретил учёный-кот, который удачно дополнял деревенский интерьер и по совместительству сторожил велосипеды.
«Хорошо вы устроились!» — воскликнул бы Сергей Довлатов, случись ему побывать в «Арине Р.». Писатель сам в 1977 году имел честь на четыре месяца осчастливить своим пребыванием соседнюю деревню Берёзино. Как писал Сергей Донатович, сюда он приехал на работу экскурсоводом «за длинным рублём» и практически без копейки денег. Он не имел возможности дорого-богато жить в местном санатории, поэтому за
20 рублей устроился на постой в почти развалившейся избушке у местного алкоголика Михал Иваныча. Как отмечал впоследствии писатель, из плюсов его комнаты с угрожающе нависающим потолком были только окна на юг и отдельный заколоченный вход, который хозяин по просьбе постояльца, не смутившись, выбил ногой.
Под впечатлением от пребывания в Михайловском Довлатов создал свою известную повесть «Заповедник», где со свойственной ему иронией описал события и лица, отчего многие коллеги по музею его откровенно недолюбливают. Кстати, и среди своих знакомых я столкнулась с тем, что одни относятся к писателю с откровенным презрением, другие — с нескрываемым обожанием. Про себя скажу, что люди, умеющие тонко и иронично излагать свои мысли, всегда вызывали во мне живую симпатию.
К Довлатову попали мы поздно и не ко времени. Дом, потонувший в берёзках и подпёртый железными сваями, дабы этот приют писательской скорби случайно не рухнул, был уже закрыт. Полюбовавшись меткими довлатовскими цитатами, там и сям прибитыми на табличках к забору, уж хотели пуститься восвояси, как нас окрикнули с соседнего участка: «Посмотреть хотели? Сейчас я её позову».
Смотрительница музея, почти уже собравшаяся домой, с недовольным видом оглядела запоздалых экскурсантов: «Читали Довлатова?» Мы утвердительно закивали, и нас повели в дом.
Хибара писателя мало походила на пригодное к жизни жильё и скорее напоминала декорации к фильму ужасов. Довлатов приехал в Михайловское в смутное и тягостное для него время, так что комфорт его мало волновал. К визуальному впечатлению экскурсовод добавила «трейлер» о трёх жёнах Сергея Донатовича, которые сыграли в его жизни как роковую, так и спасительную роль. Одним словом, лектор нас так впечатлила, что всю обратную дорогу я размышляла, хотелось ли бы мне стать женой Довлатова.
Утром мы направились прямиком в вотчину Пушкина — Михайловское. От Бугрова это всего полтора километра пешком, мимо водяной мельницы через лес, где нещадно атакуют комары. Но уже на подступах к самому дому в пропитанный еловым духом воздух проник сладковатый аромат сирени. Сама усадьба оказалась не такой уж большой, как я её себе представляла. Пушкины жили, если так можно выразиться, без шика. Историю родового поместья лучше всего послушать на экскурсии.
Вместе с нами в стремлении проникнуться жизнью и бытом поэта собралось человек двадцать. Экскурсовод рассказывал живо и интересно, наша группа внимала ему подобострастно, утвердительно кивая в знак согласия.
После экскурсии «пушкинисты» разбрелись по тропам, мы также поспешили на Савкину Гору, любимое место поэта. В общей сложности Александр Сергеевич провёл в этих местах не так уж много времени, всего три года, большую часть из них — когда был в ссылке. Кстати, экскурсовод поведал нам, что Пушкин чуть ли не еже-дневно тренировался на местных просторах в стрельбе и был довольно меток. Тем нелепее и обиднее исход его дуэли с Дантесом.
Несмотря на то что сам поэт признавал, что работается ему в Михайловском хорошо, в деревенской глуши он быстро начинал тосковать по столичному разгулью. Поэтому лучшим развлечением для него было оседлать коня и погнать в Петровское (родовое имение Ганнибалов), на Савкину Гору или ещё дальше — в Тригорское, где проживали его соседи — помещики Осиповы-Вульфы. При желании все эти маршруты можно обойти пешком. Рядом с каждым из усадебных домов разбиты красивейшие сады с прудами. В парковой зоне у Осиповых-Вульфов растёт тот самый уединённый дуб, проложена аллея Татьяны, установлены скамья Онегина и знаменитые солнечные часы.
Смеркалось. Дети, наконец-то избавленные от «повинности» слушать экскурсию и бродить по пушкинским тропам, умиляясь широтою далей и зеленью лугов, отрывались на качелях в местном парке под ожидаемым названием «Лукоморье». Проходившие мимо туристы пытались поймать в объектив телефонов двух бесстрашных белок, шныряющих в метре от руки. «Бешеные, что ли?» — скептически заметила дама в малиновом трико. Белки выглядели вполне мирными и скорее голодными. Я порылась в кармане в надежде обнаружить завалившиеся семечки, но нащупала лишь смятый билет в усадьбу.
Найти место для ужина в Пушкинских Горах было не просто. Облюбованный нами ресторан с интригующим названием «Счастливая каракатица» оказался на задворках города. Когда мы до него добрались, на двери нас встретила надпись — «продаётся». Почём нынче счастье каракатицы, так и осталось загадкой. Ко времени, как мы вернулись на стоянку, ближайший ресторан «Святогорье» был уже под завязку забит голодными почитателями Пушкина. Подъехала очередная маршрутка. В раздумье, как быть, мы наблюдали за оборотистыми бабушками с букетами сирени, настойчиво предлагавшими туристам купить цветы на могилку поэта…
У могилы Пушкина, расположенной у стены Успенского собора в Свято-Успенском монастыре, мы встретили утро следующего дня. Заехали попрощаться с поэтом. Отлитый из мрамора памятник был завален завядшими букетами сирени, источавшими сладковатый пряный запах. В памяти всплыло описание похорон поэта. Они были настолько странные и нелепые, что будь Пушкин жив, непременно бы сочинил на эту тему роман.
Император Николай I распорядился: «Хоронить подалее от обеих столиц». В ночь с 3 на 4 февраля из Санкт-Петербурга вывезли гроб с телом Пушкина, который сопровождали друг поэта А. И. Тургенев и дядька Никита Козлов. «Приехали они с телом Пушкина, но, не зная хорошенько дороги в монастырь и перезябши вместе с везшим гроб ямщиком, приехали сюда. Какой ведь случай! Точно Александр Сергеевич не мог лечь в могилу без того, чтоб не проститься с Тригорским и с нами», — вспоминала Екатерина Фок, младшая дочь П. А. Осиповой.
Могилу копать почти не пришлось, земля сильно промёрзла, ломом пробивали лёд, чтобы дать место ящику с гробом, который потом и закидали снегом. Только по весне, когда всё подтаяло, гроб вынули и закопали в землю окончательно. Из родных на похоронах никто не присутствовал, даже жена, которая посетила могилу лишь через два года. Однако обвинять её в жестокосердии не приходится. В 25 лет Наталья Пушкина осталась вдовой с четырьмя детьми и с кучей долговых обязательств покойного мужа.
Так что Пушкинские Горы я покидала с ноткой грусти — всё-таки жизнь несправедливая штука — и с надеждой, что когда-нибудь я сюда вернусь.
