На первый взгляд они похожи — сердечко-лайк, оставленное в соцсети, и такое же сердечко, нарисованное от руки в книге отзывов на открытии выставки. Доля виртуальных «лайков» среди всех откликов растёт, но музеи, театры и галереи не готовы отказаться от привычных бумажных альбомов, где посетитель может выразить себя не только в слове, но и в рисунке. Цветочки, коровы, стихи, крики души и истории жизни… Мы узнали, что интересного можно встретить в рукописных книгах отзывов.

Чем размашистее, тем интереснее

«Книги заканчиваются быстрее, чем мы могли подумать, — говорит директор галереи «Арт-Баzа» Марья Яжук, — Но это ещё потому, что у нас она лежит на самом видном месте, почти в центре зала».

Это огромный альбом в тёмной обложке, листы исписаны мелким почерком с обеих сторон. За пять лет работы галереи сменилось десять книг, по две в год. Это как кольца дерева — сразу видно, какая выставка вызвала больше интереса, где сильнее истрёпаны углы, где размашистее почерк, где больше капель пролитого шампанского. Мы листаем текущий альбом. В углу листа цветочек и подпись нетвёрдым почерком «правнука Николая Барченкова».

Где ещё увидишь, как рисуют потомки сергиевопосадского классика, единственного народного художника среди живописцев города.

А если встретишь надпись на языке великого Данте, то это с большой долей вероятности пишет Джорджио, итальянец, живущий в Посаде, который ходит инкогнито на выставки, и если общается, то чаще так — через отзывы в книгах.

Иногда гости просто прикладывают ладонь и обводят по контуру: особенно если тебе лет пять, ты не умеешь писать и твоя ладонь ещё помещается в размер бумажного листа.

А когда посетители расходятся, можно видеть прекрасную сцену: герой выставки чуть ли не на цыпочках подходит к книге, с замиранием сердца открывает первый лист и внимательно читает ваши отзывы. Книга работает!

Отзыв — документ

Книга отзывов Сергиево-Посадского историко-художественного музея-заповедника — настоящий исторический документ.

Первая запись в первой книге датирована 26 марта 1940 года. Пишет «лейтенант-орденоносец», как он сам представляется, фамилия неразборчива. Чеканит по-военному: «Загорский исторический музей имеет отличное состояние художественного оформления. Имеет также санитарное состояние — отличное. Наряду с отличным состоянием и оформлением отлично подготовлен лекторский состав. Пожелание привести в отличное состояние камеру хранения, покрасить, поштукатурить стены. Иметь отдельную комнату для лекторского состава, иметь отдельную комнату для дежурного по музею».

Поток записей прерывается 21 июня 1941 года. Возобновляется в 1943-м — интересный факт в истории не только истории, но и города: музей к этому времени открылся. Осенью 1944 года появляются несколько записей на английском без подробностей, и остаётся догадываться, кто это был, — вероятно, предполагает краевед Алекс Рдултовский, кто-то из союзных войск, оказавшийся в Загорске.

«Ушацъ» и другие

Людей, которые пишут отзывы, можно условно разделить надвое. Первые — стесняются высказать чувства автору лично. Вторые — кто, наоборот, чувств не прячет, бежит пожать художнику руку и вдобавок закрепить эффект в книге отзывов.

В подписях больше женских имён, но это не значит, что мужчины скупы на похвалу. Скорее всего дело в том, что женщины чаще ходят на выставки.

Часто они позволяют быть себе поэтичными. «С души моей сошла мрачность…» — начинается один отзыв, больше похожий на маленький рассказ. «Рыдаю! Спасибо за мои слёзы», — отзыв о спектакле «Театрального ковчега». И там же: «Петухова и Недугов — вы прелесть… Счастье видеть ваше соло… Вы сами хоть это понимаете?»

Или вот «УЩАЦЪ», загадочное послание на выставке работ студентов московских художественных вузов, кодовое слово студентов МАРХИ. По легенде, жил-был студент Ушац, который своей фамилией подписывал каждый кульман, за которым работал. В итоге все кульманы института были помечены этим словом, и студенты-архитекторы вынесли его в мир. Куда бы они ни отправились — даже, говорят, на Эвересте высекли — везде после них остаётся тот самый «Ушац» с добавленным твёрдым знаком.

«Жаль, не смогу вернуться»

Сергиевопосадский художник Аллан Ранну — один из немногих, кто постоянно хвалит своих коллег в гостевых книгах.

«Это близкий, тёплый ламповый способ общения художника и зрителя», — считает он и предрекает рукописным книгам если не вечную, то долгую жизнь. Во всяком случае, в России, где арт-рынок, каким его знают в Европе, не сформирован и между художником и зрителем нет отлаженного механизма в лице кураторов, галеристов и агентов — со всеми, как говорит Аллан, плюсами и минусами такой системы.

Книга — место, где зритель обращается к автору лично. И ждёт ответа: иногда посетители оставляют после своего отзыва номер телефона или адрес электронной почты.

Положа руку на сердце: отзывы в книгах, как правило, однотипные, хотя и искренние. Много восклицательных знаков и повторяющихся ситуаций, одинаковых, пусть и трогательных, историй. «Я турист из Калининграда (как вариант — Белгорода, Воронежа, Сиэттла), увидела на карте города театр, пришла. Восторг. Жаль, не смогу вернуться», — типичный случай. Простой, казалось бы, пример, но именно он позволяет нам взглянуть на себя со стороны — в Посаде, как пишут в книгах, есть, куда хочется вернуться.

Владимир Крючев