Девяносто лет назад, 17 июня 1929 года, президиум Сергиевского горсовета, ссылаясь на настроения рабочих и служащих, предложил переименовать город Сергиев в город Загорск — «в память бывшего секретаря Московского комитета ВКП(б) Загорского». Так завершилась продолжавшаяся несколько месяцев дискуссия о новом имени города, из которого должно было исчезнуть упоминание о «так называемом преподобном Сергии». «Загорский» вариант пришёл буквально под занавес, 9 мая 1929 года. А до этого в конкурсе лидировало странное название «Первограмотный». Выбор мотивировался тем, что наш город первым в Московской губернии ликвидировал неграмотность. Казалось бы, повод отличный! Но «Первограмотный» не состоялся.

Статистика —  не мистика!

В наши дни часто дебатируется вопрос — а была ли она, неграмотность, настолько распространена в императорской России? Действительно, к началу ХХ века в империи сложилась неплохая система начального образования и статистический процент владеющих искусством читать и писать к 1913 году в целом был вполне приличный. Тогда чего ради в стране Советов был затеян масштабный «Ликбез»?

Интересным источником по этому вопросу становятся решения волостных сельских сходов владельцев недвижимости. В большинстве случаев на этих собраниях рассматривались вопросы размежевания земель или землеотвода новым жителям. Решения подтверждались подписями. И если документы по пригородной Морозовской волости Дмитровского уезда (юг Сергиево-­Посадского района. — Ред.) показывали абсолютную грамотность подписантов, то материалы более отдалённых волостей пестрят пометками «за такого­то расписался». При этом никаких пресловутых крестиков вместо подписи мы не наблюдаем.

Однако речь в этом случае идёт про мужское население, про собственников! С женской грамотностью дело обстояло намного сложнее. Источников по этому вопросу очень мало. При этом следует понимать, что женская неграмотность тех лет — не результаты некоей преднамеренной гендерной сегрегации. Сами многодетные крестьянки, обременённые семьёй и хозяйством, зачастую не находили никакой практической пользы в грамоте ни для себя, ни для своих дочерей. Да и многим мужикам для успешного ведения хозяйства особой нужды в этом не было.

Школы и курсы

В Московской губернии (и на территории будущего Сергиево­-Посадского района) сеть сельских и церковно-­приходских школ к 1913 году была довольно плотной. Но контингент учащихся постоянно находился в движении — многие дети уходили из класса после первого года обучения из-­за необходимости помогать родителям по хозяйству. После революции бороться с неграмотностью решили, как сказали бы сейчас, комплексным методом. Кроме школ, нацеленных на подрастающее поколение, была создана сеть из курсов ликбеза и школ ликвидации безграмотности. Вертикаль возглавлялась Высшими курсами политпросвета в Москве под руководством самой Н. К. Крупской.

Перед участниками кампании поставили жёсткую задачу — полностью ликвидировать неграмотность к десятой годовщине Октября. При этом существовали важные оговорки, о которых в массовой литературе упоминают нечасто: «неграмотность взрослого населения до 50 лет включительно».

Особо жёсткие требования по Московской губернии были предъявлены к Сергиевскому уезду. Бывшему «центру черносотенного мракобесия» за короткий срок следовало стать самой продвинутой территорией Подмосковья!

Для решения задачи уезд имел, кажется, всё: сильную комсомольскую организацию, относительно грамотное население города и свой педагогический техникум имени Октябрьской революции. Но всего этого хватило только на обеспечение кадрами руководящего состава — уездных и волостных инспекторов ликбезработы. Требовались низовые работники, которые готовы были бы за символическое вознаграждение отправиться в самые дальние «медвежьи углы». И тут уездные вожди приняли мудрое решение, решив на время закрыть глаза на социальное происхождение добровольцев!

Время от времени комсомольские функционеры выражали на страницах печати своё недоумение и возмущение — как, вместе с ними в кампании принимают участие «бывшие барыньки, поповичи, семинаристы!» Однако их приходилось терпеть. С лёгкой руки организаторов ликбезработы кадры нашей педагогики пополнились такими замечательными преподавателями, как Пётр Николаевич Шувалов, Милица Михайловна Соболева, Алевтина Ильинична Лебедева, чьи «классовые лица» не особенно вписывались в революционную риторику и практику 1920­-х.

Избы-­читальни

Работа «школ грамотности» или курсов ликвидации неграмотности особенно трудно шла на селе. Нужно было согласовывать график преподавания с циклом сельскохозяйственных работ, что нередко вступало в конфликт с директивными указаниями сверху.

До силового давления, впрочем, не доходило. Несмотря на широкие планы, уездный политпросвет вынужденно давал послабления некоторым группам населения — многодетным женщинам, инвалидам, «маломощным» (т. е. абсолютной бедноте).

При этом «ликвидаторы» столкнулись с явлением «рецидивной неграмотности», смысл которой был хорошо сформулирован в плакате «Если книг читать не будешь, скоро грамоту забудешь!». На помощь должны были прийти избы­читальни с обязательным «Уголком малограмотного».

Инструкция по работе такого уголка была опубликована в газете «Плуг и молот» — предшественнице газеты «Вперёд». Оказывается, грамотный посетитель избы­читальни должен был читать вслух своему земляку интересные книги или заметки из газет, тем самым привлекая его к чтению или обучению грамоте. Особенный успех это начинание имело в городских избах­читальнях, обслуживавших кустарей и пригородных крестьян.

Сорвалось

Торжественно объявить о выполнении задания партии по ликбезу планировалось на совместном пленуме сергиевского комсомола и пионеров в мае 1929 года. Однако триумф не состоялся. Московские проверяющие обратили внимание на многочисленные льготы и послабления, соотнесли с процентом населения и… предложили не митинговать! Предложение о переименовании Сергиева в Первограмотный отпало само собой.

Ради объективности стоит отметить, что борьба с неграмотностью без лишнего шума и пропаганды продолжалась в СССР вплоть до 1960-­х годов! Например, в середине 1930­-х на строительство ЗОМЗа в Загорск слетелось много народу со всей страны, и неграмотных в этой среде хватало. Для них по образцу недавнего прошлого организовывали курсы. Последнее рассмотрение вопроса о неграмотности в городе имело место на слушаниях в Горисполкоме в 1938 году, когда были заслушаны доклады руководителей двух кирпичных заводов, ЗОМЗа и районного культполитпросвета. Поле этого термин «неграмотный» официально переходит в достояние учебника «История СССР».

Однако если мы обратимся к послевоенным постановлениям ЦК КПСС и Совета Министров СССР, то найдём немало удивительного по этому вопросу. Оказывается, вопрос борьбы с неграмотностью вновь встаёт на повестку дня! Неграмотные призывники из западных и восточных областей страны, из Челябинской области, с Урала! Один за другим принимаются постановления от 4 января 1958 г. «О ликвидации неграмотности среди населения», 31 июля 1962 г. «О завершении ликвидации неграмотности» и «О ходе обучения неграмотного взрослого населения на 1 января 1965 года».

При этом статистические данные о неграмотности в СССР и по его регионам становятся засекреченными. Справочник Главлита СССР рекомендует сохранять их под грифом «Для служебного пользования».

О неграмотных на территории Загорского района и о выполнении вышеуказанных решений ЦК нам найти ничего не удалось. Скорее всего, у нас такого безобразия не было!

Александр Седой