Как странно и избирательно устроена наша память. Столько всего проходит через неё в течение жизни. А вот детские воспоминания, связанные с нашими родными и близкими, подчас лежат там где-то в самом основании, и никуда их не уберёшь, не выкинешь. Периодически всплывают в сознании, греют душу своим тихим теплом, и хоть нет их уже здесь рядом, тех людей, но они всё равно с нами.

Я много раз слышал от бабушки Нины разные истории про Николая Чудотворца. В её рассказах строгий архиепископ Мир Ликийских представал всегда добрым старцем Николой или Николушкой, готовым непременно прийти на помощь всем обездоленным и несчастным. Причём, то ли это бабушкина любовь к этому святому, то ли моё детское воображение, но святитель Николай представлялся мне живущим где-то на соседней улице и даже нашим дальним родственником. Я прямо-таки видел седобородого дедушку в телогрейке, валенках и шапке-ушанке, идущего тайно ночью по сугробам к избе с тускло горящим окошком. И в руках он всегда нёс узелок с золотыми монетами.

Бабушка перед сном часто стелила прямо на пол большое ватное одеяло для многочисленных внуков, и мы неизменно просили: «Баба, про Николу расскажи. Про три узелка и ещё про глазки».

«Про глазки» была совсем недетская история. Когда я вырос, то нашёл её в житии святого мученика Стефана Уроша Дечанского. В ней отец-король по наущению злой мачехи лишает своего сына, святого мученика Стефана, зрения и отправляет в монастырь. Он горько плачет, и в темноте ему является святитель Николай. В ладонях он держит глаза Стефана, и в назначенное время обещает их вернуть ему. Через пять лет уже умудрённому монаху чудесным образом возвращается зрение, а потом и отцовский престол.

Помню ещё стоящую на кухне божницу в углу с неизменной иконой Николая Чудотворца. Она уже была старая, почерневшая. Досталась бабушке от её матери. У них был род из беспоповцев-кулугуров. Но бабушка ещё в молодости осознанно перешла в нашу Церковь. 

Уже когда мы стали постарше, бабушка порой нам рассказывала историю нашего деда о войне. Как его спас Николай Чудотворец.

Случилось это в конце 1944  года, когда шли тяжелые бои под Будапештом. Среди солдат те бои часто называли вторым Сталинградом. Дед наш Костя, Константин Михайлович, был башнёром на танке Т-34. И вот его танк оказался подбитым, загорелся. Дед сумел выбраться из него и добежать до ближайшей воронки. Здесь его и ударило осколком по ноге. Дело было совсем плохо, кость раздроблена, нога буквально висела на сухожилиях. Сумел только ногу чем-то перетянуть, чтоб кровью не истечь. Когда стихло, пополз как мог к своим. Силы быстро уходили, сказывалась потеря крови. В какой-то момент дед понял: сил больше нет и он теряет сознание, уходит, проваливаясь куда-то в темноту. И тут ему явился в сиянии святитель Николай и сказал: «Молись, солдат, ты будешь жить».

Очнулся дед уже в медсанбате. Рядом стонали раненые. Мимо проходящий врач обронил: «Нога почти оторвана, надо ампутировать, большая потеря крови. Скорее всего, не выживет». Тут дед и вспомнил про слова святителя Николая, и стал истово молиться. Очнулся снова дед уже на больничной койке. Нога оказалась на месте.

Дед потом перенёс ещё несколько операций на ноге, её удалось сохранить. Он только западал на неё при ходьбе — и ходил до старости без палки. Вот так вернул солдату жизнь и ногу наш Николушка. Дед Костя был на редкость молчаливым и скромным человеком. Я даже, шутя, ему  говорил: «Ты, наверное, партизаном был в войну, по своему характеру». Дед только хмурился в ответ.

На все наши мальчишеские расспросы о войне, он коротко отвечал: «Идите, гуляйте». Но тут порой бабушка приходила на помощь: «Да расскажи ты им что-нибудь. Им надо знать». Дед долго кряхтел, отнекивался, и произносил, запинаясь: «Ну, вот, да, бывало. Скажут, бывало, меняйте бельё… гимнастёрки, комбинезоны, шинели. Складываем всё в три больших вороха, а они от вшей аж поднимаются». И тут дед поднимал руки.

Услышав про вшей, мы обычно убегали по своим делам. Где нам, мальчишкам, понять тогда было, что дед говорил о самом счастливом времени на войне. Сменить бельё, помыться для солдата, конечно, было за счастье.

Бывало, мы с двоюродным братом Максимом уговаривали бабушку открыть нам дверь в ванной, чтобы посмотреть на дедовы раны. Она приоткрывала, и мы с каким-то непонятным страхом и трепетом смотрели на белые сетчатые борозды у деда по всему бедру.

Уже спустя много лет, когда и дед, и бабушка отошли ко Господу, я нашел в интернете наградной лист деда. За тот бой под Будапештом он был награждён Орденом Славы. Вообще дед много хлебнул на той войне. Воевал с 1941 по 1944 годы. Сначала попал в десант. По словам бабушки, единственный из села за крепкое здоровье. Ему даже первый зуб удалили когда вышел на пенсию. Дед упорно молчал о десантском периоде. По рассказам бабушки знаю лишь, что его вместе с другими забрасывали в тыл врага. Там он и получил первое ранение, после которого его переучили на танкиста. Уже в этом новом качестве он прошёл Сталинградскую битву. Освобождал южную Малороссию, Молдавию и Болгарию. Закончил воевать под Будапештом.

Чудны дела Божьи! Чудны и дела его святых угодников. Можно смело сказать, что нет в России семьи такой православной, где бы не памятен был свой Николай Чудотворец. Любит наш народ святителя Николая, любит, и он тоже никогда не остаётся в долгу. Раздаёт щедро от своей милости для нашего спасения.

Святителю отче Николае, моли Бога о нас!

Иерей Дионисий СЕМЕНЦОВ