Чтение вслух — классический пример занятия, который почти каждый признаёт полезным, но в реальной жизни вряд ли попробует. Почему? Да просто как-то в голову не приходит. Александру Теренкову помогло его же аудиокнижное прошлое и YouTube. С начала 2000-х он начитал несколько коммерчески изданных аудиокниг. На полках магазинов в его исполнении стояли «Мастер и Маргарита», «Отцы и дети», но эпоха массовых аудиокниг уходит — позже наш герой объяснит, почему он так считает, — а потребность исполнять для слушателя, да и просто в удовольствие, остаётся.

ОДИН ДЕНЬ, ОДИН СТИХ

Александр ведёт канал, где просто читает стихи и прозу. На днях вышел 500-й эпизод. За это время автор выпустил всю (!) школьную программу поэзии, классы разбил по плейлистам. Примерно треть записей он взял из личных архивов, треть сделал на студии у своего сына Кузьмы, а треть начитал дома: звёздными сергиевопосадскими ночами, когда жена и дочь видят сны, он подключает микрофон к ноутбуку, поправляет сетчатый фильтр, отсекающий взрывные «б» и «п», щёлкает мышкой, и ничто не мешает представить, что:

Ход из сада в заборе проломан
И теряется в березняке.
В доме смех и хозяйственный гомон,
Тот же гомон и смех вдалеке.1

Кроме стихов он записывает разговорный курс про то, как красиво читать, как читать с удовольствием, как понимать, что переживал автор, — или хотя бы попробовать понять. Готовит цикл про технику чтения и тренировку речевого аппарата. Всё это бесплатно и для разных аудиторий.

Однажды пришёл необычный комментарий — казалось, человек пишет на русском, но что-то неуловимое в построении предложений заставляло сомневаться, что русский язык ему родной. За ником скрывалась испанка, которая учит наш с вами язык, и споткнулась она на одном архаизме — на каком, уже и не вспомнить, но из разряда тех, рассказывает автор канала, что мы сами, родившиеся в России, считываем безошибочно.

Александр ведёт канал, где просто читает стихи и прозу.
На днях вышел 500-й эпизод.
За это время автор выпустил всю (!) школьную программу поэзии, классы разбил по плейлистам.
Среди подписчиков много учителей, которые порой используют его ролики на уроках.

МЫ ОТ РЭПЕРА

Среди подписчиков Александра Теренкова много учителей, которые порой используют его ролики на уроках. Приходят и молодые. Наплыв их увеличивается, когда кто-то из рэперов берётся за кого-то из классиков — так было после того, как один музыкант, пусть и не первого эшелона, но всё же достаточно популярный, чтобы обеспечить хороший приток трафика с горящими глазами, зачитал у себя на страничке:

В поцелуе рук ли,
губ ли,
в дрожи тела
близких мне
красный
цвет
моих республик
тоже
должен
пламенеть.2

«Я замечаю, что дети в школе ненавидят учить и читать стихи, потому что не научились это делать. Им говорят, мол, читай с выражением, имея в виду, чтобы это было громко, чётко, и слова не путались», — говорит Александр Теренков, и полагать так ему позволяет не только театральное режиссёрское образование, но и личный школьный опыт.

Его учителем литературы была Римма Васильевна Двойных — педагог, который предлагал размышлять, задавал нестандартные вопросы и интересно аргументировал. «Некоторые мои умные одноклассники доходили до истерики. Они подходили к литературе как к математике или физике, говорили — нет, это слово обозначает вот это! А она им отвечала, что само по себе слово ничего не обозначает, а важен контекст. И в этом контексте оно может означать совсем другое», — вызывает в памяти Александр школьные дебаты середины восьмидесятых.

Шум в классе прекращался, когда Римма Васильевна приглашала профессионального чтеца. Это не было предусмотрено школьной программой, но впечатывало в юные головы строки того же Есенина и Маяковского посильнее любого учебника.

ПОЭЗИЯ, СЕСТРА МУЗЫКИ

Александр Теренков часто слышит дурацкий, но понятный вопрос — а зачем поэты говорят стихами? Делать им, что ли, нечего?

«У меня есть версия, что самым первым искусством была музыка, а из музыки родились стихи. Они родственны не литературе, не рассказам, а именно музыке. И строятся они скорее по музыкальным законам, с ритмом и мелодией», — говорит он, читавший курсы в Летней школе авторской песни Светланы и Владимира Цывкиных. В отличие от прозы поэзия это «эликсир — выжимка, очень плотная, сильная вещь».

Школьная программа в любой стране так или иначе отстаёт от жизни, и в полной мере это применимо и к российской школе. Мы снова переносимся в класс, но уже наших дней.

«Непонятно, почему Хармса нет в программе? — удивляется чтец в ответ на предложение пофантазировать, что бы могло дополнить школьный курс. — Хармс — это очень крутая литература, дети от него в восторге. Нет величайшего Арсения Тарковского. Набокова нет. Не будем брать «Лолиту», но есть замечательные «Защита Лужина», «Другие берега», «Приглашение на казнь».

Устаревает не только школьный учебник, но и то, что ещё буквально вчера казалось современным. «Аудиокниги уходят, как уходит и бумажная книга — это очень консервативный формат. С бумаги читают меньше, и слушают тоже меньше. Пик аудиокниг был пять лет назад, когда все решили, что они очень удобны, а сейчас они точно так же становятся вещью для эстетов», — говорит Александр Теренков.

Каждую ночь, нажимая на кнопку записи, он не знает, кто и когда услышит то, что он сейчас исполнит и отправит в Сеть. Будет ли оно востребовано или потонет в цифровом океане. Устареет окончательно или ещё побарахтается. Но, перефразируя слова героя одного советского фильма, Александр полагает, что независимо от того, будут ли это слушать, всё это следует читать — и с бумаги, и вслух.

Владимир Крючев

______________________________________

1 Борис Пастернак «Бабье лето», 1946 год

2 Владимир Маяковский, «Письмо Татьяне Яковлевой», 1928 год