Наибольшим спросом пользовались участки на главной улице Посада — Большедорожной
Начиная с 1792 года в Сергиевском посаде велись первые в его истории работы по перепланировке. Хаотичная застройка упорядочивалась, улицы расширялись и спрямлялись, центральные кварталы вокруг Троице-Сергиевой лавры предполагалось застроить относительно безопасными от огня каменными домами. Работы проводились на основе проекта, исполненного в 1791 году по распоряжению Главнокомандующего в Москве и губернии князя Александра Прозоровского.
К началу 1790-х годов Сергиевский посад ещё сохранял облик средневекового поселения. Здесь не было прямых улиц — когдато их прокладывали в соответствии с рельефом, а не по отвлечённому плану. Улицы не мостились, за исключением Большедорожной (проспект Красной Армии), вымощенной обтёсанными брёвнами. Бревенчатые избы и надворные строения, крытые в большинстве своём соломой или дранью, прятались за высокими глухими заборами в глубине дворов. Многие даже жилые строения, не имея дымовых труб, топились «почёрному»; дым выходил через открытые двери и прорубленные в стенах узкие волоковые оконца.
< Не все жители восприняли перепланировку радостно
Многое изменило учреждение в 1782 году Сергиевского посада (в современной терминологии поселению присвоили статус посёлка городского типа. — Прим. ред.). Начатая спустя десять лет перепланировка нарушила устоявшуюся жизнь обитателей Посада. Перед большинством встала необходимость бросать свои обжитые ещё дедами и прадедами дворовые места, перебираться на новые, нести немалые расходы на постройку новых или перенос старых домов. Между тем, далеко не все имели необходимые средства. Имелись и другие причины, которые замедляли преобразование сложившейся за столетия планировочной структуры.
Едва ли ошибёмся, заметив: если для губернского начальства и уездных землемеров начавшийся в Сергиевском посаде в 1792 году процесс был перепланировкой, то для большинства обитателей Посада она стала скорее тяжкой перестройкой. Не вполне желанной к тому же. Одни граждане «множественным количеством» подавали прошения об отведении мест под дворовые места с выдачей на эти места планов. Другие, наоборот, просили оставить их на прежнем месте или возвратить отведённое когдато Лаврой наследственное дворовое владение, которое теперь целиком или частью передавалось другому владельцу.
План Сергиевского посада начала XIX в. >
Так, в 1795 году Ратуша отказала в возвращении наследственного дворового места некоей Гробовой, объясняя отказ тем, что вместо прежних стеснённых дворов обыватели теперь получают дворы шириной по улице не менее 10 сажен (около 20 метров. — Прим. ред.) и более.
Вот другой пример. У мещанина Т. Дрищева ширина дворового места при перепланировке сократилась на два аршина (около полутора метров. — Прим. ред.), которые вместе с посаженными там яблонями отошли к соседнему участку. Ратуша ответила мещанину так: два аршина изъяты по справедливости, «во уравнение соседства». Яблони же он «властен перенесть, отдать по оценке или уступить в соседстве по любви...»
Ещё более не повезло крестьянину В. Любимову, дворовое место которого с ветхим домом и садом на Ильинской улице отошло купцу И. Горбунову. Ссылаясь на необходимость переселения крестьян в выделенные для них кварталы, Ратуша предложила Любимову не затруднять просьбами присутственные места, а недвижимость свою или снести, или продать новому законному владельцу.
В присутственные места Сергиевского посада и Москвы жаловались и на неравномерность выделяемых дворовых мест. В 1796 году до самого генералгубернатора дошла жалоба на купцов Лукина и Мокеева, которым «по большой улице в выгодных местах отведена великая пропорция земли, а многим обывателям, желающим на той улице построиться, мест не достало».
Обратим внимание: «великую пропорцию земли» названные купчины получили не гденибудь, а по Большедорожной улице (ныне проспект Красной Армии), точнее в её южной части, на подъезде к Лавре со стороны Москвы. Как оказалось, вместо положенной «десяти саженной пропорции» по улице Лукин получил 18, а Мокеев 16 сажен. Более того, Лукин уже имел в Посаде ещё одно дворовое место, а Мокеев, подобно барину, устроил на отведённом ему участке два въезда по сторонам уже поставленного дома.
Поскольку дело дошло до генералгубернатора, Лукин отказался от одного из своих дворовых мест. А Мокееву пришлось уступить «по справедливой оценке» часть дворового места с нежилым строением и одними из двух ворот, которые он успел поставить.
Конечно, купцы не зря стремились побыстрее застолбить дворовые места именно на Большедорожной улице. В сентябре 1798 года Ратуша засвидетельствовала, что «праздные места» по сторонам главной улицы Посада закончились, оставались только места в «задних кварталах».
Получить дворовое место шириной более 10 сажен «в задних» кварталах было куда проще. Купец Иван Портнов, к примеру, просил об отведении ему дворового места «сорока саженной пропорции» по Рыбной улице. Предприимчивый купчина, как выяснилось, задолго до учреждения Сергиевского посада скупал пустопорожнюю землю в Рыбной слободе. Но купчие от Лавры потеряли законную силу ещё во время секуляризационной реформы в 1764 году, когда монастырская земля стала казённой, отсюда и его прошения о сорока саженях. В конце концов Ратуша согласилась закрепить за Портновым 20 сажен по Рыбной улице, «дабы от него чрез просьбы утруждаемо не было начальство».
Вот так, с жалобами, с затруднением и утруждением просьбами начальства присутственных мест Посада и Москвы и даже самого генералгубернатора жители справлялись со свалившейся на них перепланировкойперестройкой родного им Сергиевского посада.
Константин Филимонов
