Что значит лишиться зрения? Ведь иногда слепота приходит внезапно: вследствие болезни или несчастного случая. Мир в таких случаях приходится узнавать едва ли не заново. Зрячему человеку представить себе подобную ситуацию в полной мере практически невозможно. Корреспондент газеты «Вперёд» решила провести эксперимент и попробовала почувствовать себя в роли инвалида по зрению — с плотной повязкой на глазах и белой тростью в руке.

Уходя, гасите свет

С моим проводником Андреем ВАСЕНЁВЫМ мы встречаемся возле его подъезда. По счастливой случайности, мне хорошо знаком и двор, и район, по которому мы решили проложить маршрут — от дома моего проводника до остановки «Северный посёлок» в сторону центра города. Из кармана куртки Андрей достаёт складную тактическую белую трость, которая в разложенном виде оказывается чуть ли ни с меня ростом. На ближайшие полчаса эта трость стала моей.

Андрей Васенёв полностью потерял зрение в четыре года, осталось только светоощущение. Но это не мешает молодому человеку жить полной жизнью. Он обзавёлся семьёй, трижды в неделю ездит на работу массажистом в Москву, озвучивает аудиокниги, очень много читает по Брайлю, в том числе на английском языке. Самостоятельно ходить с тростью Андрей начал после колледжа. Появилась необходимость передвигаться на большие расстояния, например, ездить на работу или ходить в магазин.

«Ваш эксперимент всё равно не даст полного представления, — улыбается Андрей. — Потому что к слепоте, так или иначе, привыкаешь, со временем всё лучше адаптируешься».

Все мы слышали выражение «слепой котёнок», но никогда в жизни я так явственно не понимала его значения, как в момент, когда завязала глаза и взяла в руки трость. К ней тоже нужно было подобрать подход. Спрашиваю: «Берусь правой, если правша, левой, если левша?»

«А по-всякому, — отвечает Андрей. — Я тут году в 2015 нашёл статью о том, что нейросвязи формируются, когда ты делаешь что-то новое, и начал больше работать левой рукой. Оказалось, что очень вовремя, потому что буквально месяца через два я сломал правую руку. Это было, когда мы жили в Йошкар-Оле, там дороги очень плохие. Этот навык пришёлся кстати».

По асфальту трость идёт довольно плавно, но то и дело утыкается в несовершенства тротуара и в сырую землю. Мой ориентир — бордюр с правой стороны. Иду очень медленно, осторожно. Протягиваю трость вперёд, нащупываю край тротуара, иногда задеваю стоящие рядом машины. У Андрея такой проблемы нет, потому что потеря зрения подарила ему «суперспособность» — эхолокацию. Попросту говоря, он «слышит» предметы. Когда Андрей стучит тростью по асфальту, то улавливает отражение звука от машины, которую я задеваю. Если звуку не от чего отражаться, значит препятствий рядом нет или между ними образовался просвет.

Врез (по тексту)

Мой проводник объяснил, что пользоваться тростью можно по-разному, и я выбрала самый простой вариант: левая нога вперёд, трость уходит направо, правая нога вперёд, трость уходит налево.

Такое движение позволяет быть уверенным в каждом шаге. Хотя уверенности мне, конечно, не доставало. А ещё ощущения пространства: совершенно не понимала, сколько мы прошли и как далеко до ближайшего поворота. Места, может, и знакомые, но это позволяет только не дезориентироваться окончательно.

Без зрения на маршрут, который я обычно преодолеваю за три минуты, мне понадобилось 25 минут.

Ходьба с препятствиями

Несмотря на то, что даже просто идти по тротуару без зрения довольно сложно, без настоящих препятствий на пути не обошлось.

Например, как выяснилось, даже если ты нащупал тростью лестницу, это не гарантирует того, что ты не упадёшь на первой же ступеньке. Я примерно так и сделала, оступилась, едва сделав первый шаг вниз. Равновесие не потеряла, и на том спасибо. Страшно было не столько за себя, сколько за доверенную мне хрупкую алюминиевую трость.

«Чтобы выбрать хорошую трость, приходится экспериментировать с разными фирмами, — рассказал Андрей. — Сейчас у меня трость из Ижевска, там живёт незрячий токарь, который изготавливает их под заказ. Наконечник на ней прослужил мне год, потом пришлось его сменить. Подшипник пока на месте, но разбивается потихонечку, хотя  прочный. А саму трость мне гнули уже трижды, обычно это происходит из-за людей, которые летят навстречу».

Ступеньки оказываются не самым страшным, потому что в конце маршрута нас ждёт пешеходный переход. Чтобы я не выскочила на проезжую часть, фотографу приходится хватать меня за локоть.

Вот тут и правда становится не по себе. Тактическая плитка под тростью практически не ощущается, она не очень рельефная и частично засыпана песком. Ориентироваться приходится только на звук — голоса людей рядом да звуковой сигнал светофора. Пока перехожу дорогу на зелёный, беспокойства два: не понимаю, сколько мне идти до конца зебры и надеюсь, что не влечу в идущих навстречу пешеходов. Когда звуковой сигнал ускоряется, а вокруг начинают надрывно реветь машины, я по-прежнему понятия не имею, сколько шагов мне предстоит сделать. Остаётся просто идти вперёд и всё. В какой-то момент ровный асфальт под ногами заканчивается, улавливаю не крутой, но всё-таки подъём. Победно снимаю маску и ловлю удивленные взгляды прохожих. Глаза слезятся, Андрей говорит, что от напряжения. Оно и неудивительно.

Прийти на помощь инвалиду по зрению — доброе дело, но подходить к этому вопросу нужно правильно. Прежде чем взять под руку, сначала предложите свою помощь. Если её готовы принять, беритесь за ту руку, в которой нет трости. Ведь если трость будет оторвана от земли, человек перестанет понимать, где он находится.

Хотелось бы среду подоступнее

Любой разговор о том, как люди с ограниченными возможностями здоровья передвигаются по городу, упирается в обсуждение «Доступной среды». Андрей особенно не жалуется, но пожелания есть.

«Тактическая плитка лично мне не особенно нужна, поэтому меня не расстраивает, что она едва ощущается. Но вот светофор на Северном не всегда слышно, особенно зимой в холодную погоду, — объясняет Андрей. — Машины шумят, его запросто можно пропустить. Приходится ориентироваться на людей рядом. Хотя, например, около школы звуковой сигнал заметно громче».

На платформах нашей железнодорожной станции не хватает шуц-линий — ярко-жёлтого тактильного индикатора по краю платформы, который мы встречаем на Ярославском вокзале и в московском метро. Они позволяют ориентироваться не по самому краю платформы, что не очень-то безопасно.

«Меня часто из добрых намерений пытаются вывести на середину платформы, но на самом деле это неудобно, ориентироваться не на что, — рассказывает молодой человек. — Иду и слышу: «Молодой человек, осторожно, вы у самого края». Без шуц-линий я по-другому просто не пойму, куда идти, чтобы не сорваться с платформы».

Ещё один важный момент, особенно в преддверии зимы, это чистка дорог от снега. К своей управляющей компании у Андрея претензий нет, возле дома всё чистится на ура. А вот там, где заканчиваются полномочия УК, тротуар бывает занесён настолько, что приходится подниматься едва ли не на метр над землёй или выходить на проезжую часть. Зимой незрячим людям приходится перестраиваться, их ощущение пространства часто даёт сбои. Из-за сугробов там, где в тёплое время года была пешеходная зона, можно потеряться или, что страшнее, попасть под машину.

Елена БАДАЛЯН