Даже само по себе здание Музея игрушки похоже на экспонат — уникальный особняк работы того самого Александра Латкова, архитектора Лавры, что проектировал колокольню Черниговского скита и торговые ряды с башенками на Красногорской площади. Сейчас этот экспонат на реконструкции, но продолжает принимать посетителей. В дореволюционные кирпичи вгрызается дрель, чуть ли не по голове ударяет молоток, оглушительно скрипит паркет — и на таком фоне мы уславливаемся с главным хранителем музея Верой Алексеевной Поляковой говорить обо всём, кроме нынешней большой стройки.

Она начинала в Загорском музее-заповеднике, а в Музее игрушки работает уже сорок лет, раньше здесь же заведовала отделом народной игрушки. Застала всех директоров после открытия музея для широкой публики в 1980 году. Про нынешнего директора Ольгу Озерову, выходца из Колледжа игрушки (ныне ВШНИ), говорит, что та поменяла отношение всего учреждения к выставочной работе: на афише появились новые имена, прошла полная реэкспозиция, «потому что старая экспозиция раздражала всех, в том числе самих сотрудников».

— Вера Алексеевна, когда у музея были лучшие времена?

— Лучшие времена музея были при Василии Петровиче Пряхине, в восьмидесятых. Это руководитель от бога, игрушечник, который прошёл путь от директора художественно-промышленного техникума игрушки до директора научно-исследовательского института. И только уйдя на пенсию, он возглавил музей. Василий Петрович ценил и понимал игрушку, у него были отличные связи в этой сфере, и коллекция тогда пополнялась, и музей развивался.

— Качество музея измеряется количеством посетителей?

— Измеряется. Извините меня, но при том, что во многих наших музеях — великолепные собрания, ходят туда единицы. Потому что всё дело в академическом подходе музеев. Очень уважаю подход коллег из Сергиево-Посадского музея-заповедника, невероятно люблю их принцип экспонирования, но вынуждена признать — люди сегодня идут за картинкой. За развлечением. Поймать эту тончайшую грань между познанием и развлечением — вот это очень важно.

— Человеку нужна картинка. Говорите об этом с сожалением?

— Это требование времени, и я его принимаю. Куда бы мы ни прятали голову, мы не уйдём от этого. Я не очень люблю слово «развлечение», я против притопов-прихлопов, но заинтересовать людей необходимо. А как притянуть их в музей? Для обывателя все уникальные сарафаны с понёвами на одно лицо. Прялки, даже самого высокого качества, — одни и те же. Обывателя это не волнует, он видит просто прялку, и ничего больше.

— Что делать: воспитывать этого человека или просто отстать от него?

— Надо отстать от него и переделать экспозицию так, чтобы ему было интересно. Есть опыт Ярославля, есть опыт других музеев. Мы видим, как работает «Александровская слобода». Это возможно.

— Почему ни один другой город в стране не смог повторить музей, который есть у нас, в Сергиевом Посаде?

— Во-первых, музей расположен в игрушечном центре. Во-вторых… Собственно, я не знаю почему. Он долго находился в консервации, в 50—60-е, тогда о нём практически забыли. Когда-то он входил в состав Института игрушки, потом стал ведомственной лабораторией и только с 1980 года получил статус музея. Он получил возможность распоряжаться собственными средствами, активно развивался. В целом в городе благодатная почва — это крупнейший центр, где производство игрушки, пусть и кустарное, изначально было поставлено в масштабах, близких к промышленным. В наши дни работали две фабрики игрушек, научный институт игрушки с опытным производством, базовое учебное заведение. В городе была атмосфера, и что от неё осталось? Почему допустили, что закрыты фабрики? Они работали даже в девяностые, а сейчас нет оборудования, нет материалов, но есть китайский импорт.

— Но есть мастера, которые продолжают канон. На «Осеннем салоне», например, выставлены работы всей семьи Дмитриевых.

— Есть, к счастью, и они работают все четверо: Маша Дмитриева с сестрой Леной и их родители. Был Александр Варганов, хотя я сама не в восторге, но что-то есть в его работах. В Богородском остались несколько мастеров, которые хранят традиции, есть Валентина Вайсеро и её ученики, они там ещё держатся как-то. Неплохие керамисты в Абрамцеве.

— Музей Советского детства вам коллеги или конкуренты?

— Мы существуем в параллельных мирах, скажем так. У этого музея немного другой характер — это частное собрание, это предметы только советского периода, хотя сейчас такие вещи в тренде.

— Музей пополняется не только за счёт закупок, но и даров. Есть ли что-то, чем ещё можно удивить Музей игрушки?

— Я бы хотела, чтобы у нас в собрании появилось больше качественной богородской игрушки. А так нам иногда пишут — вот у нас дома остались старые игрушки, возьмите, а то мы их выбросим. К сожалению, люди порой считают, что музей это свалка.

— Что мы, обычные жители города, можем сделать для нашего Музея игрушки?

— Хотя бы приходить и рассказывать о нём другим, потому что встречаются среди нас те, кто сильно удивляется, когда узнаёт, что, оказывается, есть и такой музей. Эти люди возят своих детей по всему миру, но никогда не были в таком музее, как наш.

Фото из архива редакции