М. Боскин «У закрытого шлагбаума»
Открытие в августе 1862 года железнодорожного сообщения Сергиевского посада с Москвой — этому событию был посвящён предыдущий очерк — оказало заметное влияние не только на наш город. С добавлением к грунтовой дороге (с 1845 года шоссе) новой «чугунки» появился выбор: отправляться в Троице-Сергиеву лавру пешком, ехать в конном экипаже или поездом.
Император Александр II без колебаний выбрал поезд. Уже 18 декабря 1862 года, накануне Рождества, государь с семьёй именно по железной дороге отправился на богомолье в Троицу. Состав с высочайшими паломниками прибыл в восьмом часу вечера. От станции Сергиево «при торжественном колокольном звоне и при восторженных восклицаниях народа» гости в санях на тройках проследовали к Святым вратам Лавры.
Саней для встречи гостей, надо полагать, потребовалось немало. Императорскую семью сопровождали 8 генералов, 7 флигель-адьютантов, 2 статс-дамы, 8 фрейлин, обер-гофмаршал, президент придворной конюшенной конторы, шталмейстер, врач, парикмахер, прочая прислуга семьи и прислуга членов свиты, наконец, неизвестное число придворных певчих и охраны. Всего в Лавру тогда прибыло никак не менее 70-80 человек. Утром следующего дня гости слушали литургию в Троицком соборе, а затем, также поездом, отбыли в Москву. Вновь в Лавру и вновь поездом железной дороги император с семьёй прибыл 19 августа, затем 20 сентября 1865 года, 29 апреля 1867 года. Как и предыдущие, эти посещения были однодневными и очень короткими.
Указанные визиты Александра II в Лавру, можно сказать, открыли традицию богомольных поездок в обитель именно поездом железной дороги — новейшим и быстрейшим на то время средством сообщения. Императору, конечно же, подавался не обычный пассажирский, а так называемый «экстренный» состав. Для преодоления расстояния в 66 верст между Москвой и Посадом ему требовалось от одного до полутора часов — почти как сейчас. Промежуточных остановок не было, разве что заранее планировалась остановка на станции Хотьково. Здесь, на платформе, высочайшие гости совместно с сёстрами Покровского Хотькова монастыря и духовенством молитвенно поминали родителей преподобного Сергия Радонежского и вскоре продолжали путь в Лавру.
Обычный пассажирский поезд между Ярославским вокзалом и станцией Сергиево в 1860-х — 70-х годах совершал по три рейса в сутки туда и обратно. Дорога занимала два — два с половиной часа, проезд в вагоне третьего класса стоил 80 копеек. Стоимость проезда для тех лет не назвать дорогой, даже небогатый человек хотя бы раз в год мог позволить себе съездить в Лавру поездом — тем более, что обернуться туда и обратно можно было за день, не тратясь на ночлег.
Несмотря на новизну и выгоды поезда, приверженцев традиционного пешего хождения в Лавру оставалось немало. Пешком или поездом? Как строительство железной дороги повлияло на троицких паломников в XIX веке Открытие в августе 1862 года железнодорожного сообщения Сергиевского посада с Москвой — этому событию был посвящён предыдущий очерк — оказало заметное влияние не только на наш город. С добавлением к грунтовой дороге (с 1845 года шоссе) новой «чугунки» появился выбор: отправляться в Троице-Сергиеву лавру пешком, ехать в конном экипаже или поездом.
Выдержки из статьи «Путевые заметки: от Москвы до Сергиевой Лавры», опубликованной в мае 1886 года:
«Путешествие пешком к св. местам, кроме внутреннего значения, представляет много прелести со стороны внешней и, вместе с тем, много поучительного. Решив идти к Преподобному пешком, я в 5 часов утра был уже за Крестовской заставою. Утро прекрасное. По сторонам шоссе изумрудная зелень ласкает глаза, воздух чист, чувствуется приятная прохлада и дышится легко и отрадно… Попадаются по дороге богомольцы: кто направляется в Лавру, кто возвращается оттуда...
Вот Малые Мытищи. На лугу раскинулись женщины в разноцветных одеждах, которые пестрят глаза. Вон подле одной избы стоит стол; на нём образ и тарелка с медными деньгами. На земле что-то прикрыто рогожею. То прах умершего мужичка лет 30, из Рязанской губернии. Он ходил к преподобному, больной лихорадкой, как я слышал. Возвращаясь один, он испил водицы, прилёг отдохнуть на траве и помер. Прохожие клали копилку на похороны души новопреставленного.
В Мытищах мы пили чай с великим удовольствием из местной прекрасной воды... В Пушкине стали попадаться чаще богомолки из разных губерний, различаемых по одежде и способу повязывать платки на голове. Вот старуха высокого роста, худая, с строгим выражением лица. Мерно ступает она, помахивая палкою. Откуда, бабушка? — Дальняя, родимый, дальняя, с Уфимска. Это значит из Уфы, от которой до Москвы 1355 верст!
Вот Хотьково... Что за прелесть местоположения! Вы можете любоваться ею сколько угодно, не то, что из вагонов «Ярославки», которые, особенно 3-го класса, напоминают сардинные жестянки и по вышине, и по способу начинять их пассажирами возможно плотнее.
Много, много идёт народу, минуя «машину». Она ныне «упростила» путешествие в Москву, но ей никогда не упростить усердия и детской веры... Этой детской вере чужды и трудность пути, и страхи, наводимые словоохотливыми людьми про грабежи и убийства под Хотьковым, и даже самая смерть!»
Константин Филимонов
