Хотя и не так быстро, но всё же карантин ослабевает, и мы выходим из дома гораздо чаще. Привыкаем к старым маршрутам, открываем знакомые улицы — как будто заново учимся ходить. Жизнь здорово изменилась за это время, и дело не только в том, что всё вокруг зазеленело и расцвело.

В Сергиевом Посаде, например, за это время переложили железнодорожные переезды, сняли дорожные ограничители, обновили пешеходные зебры. Появились новые вывески и указатели, в то же время некоторые исчезли — эти магазины и кафе закрылись, и дай бог, чтобы они нашли в себе силы вернуться. Уехать и вернуться — такое часто случается, и причины могут быть разные. И вот вопрос сергиевопосадцам: как вы привыкаете к городу после расставания? Каким он вас встречает? В качестве иллюстраций мы выбрали несколько классических видов Сергиева Посада, но в зеркальном отражении. Сохранив все пропорции, город на них меняет настроение. Вполне возможно, те чувства, которые они вызывают у нас, окажутся сродни переживаниям наших героев, вернувшихся домой после долгого отсутствия.

После полутора лет в тюрьме

Павел попрощался с родными улицами не по своей воле — два года провёл в колонии, пусть и не по самой тяжкой статье.

«Когда я уехал, — Павел выбирает именно этот глагол, — тут начинались все главные туристические перемены. И мне очень хотелось посмотреть, чем всё закончится. Какой-то отеческий инстинкт, что ли. Нормально ли тут без меня плитку положат, ровно ли столбы поставили, хорошо ли фонари светят».

Всё это время, как бы странно это ни звучало, Павел мечтал посмотреть именно то, как изменился город после вложений в туристическую сферу.

Но так совпало, что его освобождение совпало с началом карантина, и, быстро проехав по центру, Павел снова оказался взаперти — на этот раз дома. Но всё же он заметил, что в городе исчезли невысокие, полукруглые, похожие на миньонов из мультфильма, ограничители движения. При этом совершенно не изменился вокзал, и даже певцы-индейцы с певцами-афганцами готовы выступать в любую погоду.

Машин стало больше, и дорожные ямы отбивают под колёсами те же мелодии, но... «Вот люди как-то посветлее стали, какие-то как будто новенькие, модные, красивые. Не так?» — переспрашивает Павел.

После месяца в командировке

Наш звонок застал Татьяну в философском настроении.

«Мне вот какая мысль в голову пришла, — сказала она, вернувшись из командировки, которая длилась дольше обычного, — у меня есть кот, и я подумала, а та ли я Татьяна теперь для него, или я новый человек и он привыкает ко мне с чистого листа?»

Она привела известный факт: кошки-матери после расставания с котятами не признают их и шипят. Сколько времени должно пройти, чтобы мы стали чужими с городом и, образно говоря, начали бы «шипеть» друг на друга, отторгать? Месяц, год, десять?

Не вдаваясь в более сложные конструкции, чем эта, мы перешли к основной теме. Да и настолько долго, чтобы жизнь окончательно перерезала воображаемую пуповину, соединяющую с родными местами, она не уезжала. А вот построить график Татьяна, как человек с практическим складом ума и сотрудник оборонного предприятия, вполне готова.

Первая неделя расставания с городом — переносится очень тяжело.

Вторая неделя расставания — расставание переносится легче на 30 процентов, кривая на спаде.

Третья неделя — кажется, что всё успокоилось, домой не тянет.

Четвёртая неделя — кривая ностальгии резко взмывает вверх, и ни о чём другом, кроме возвращения, думать не можешь.

Вот что делает с людьми высшее техническое образование.

После двух лет в армии

Дмитрий провёл два года в армии без отпуска, и когда в начале двухтысячных машинист электрички, на которой он вернулся домой, объявил «Сергиев Посад, конечная», наш герой не поверил своим глазам. Город, куда он приехал, стал другим.

Пришло время больших перемен — хотя бы в облике улиц. Василий Гончаров торжественно открывал автовокзал, который возвышался над одноэтажной тогда площадью и парадоксальным образом превосходил вокзал железнодорожный.

Эмоции в дороге нарастали наглядно: чем больше цифра на столбиках, отмечающих расстояние от Москвы, тем выше накал. 57, 62, 67… И вот кульминация!

«Не шучу, — говорит Дмитрий, — я действительно подумал, ничего ли я не перепутал. У тамбура пересчитал в уме остановки. Радонеж, Абрамцево, Семхоз, Посад… Вроде должен быть он. Думаю, выйду на всякий случай. Прошёл по перрону и вздохнул с облегчением — всё-таки Посад».

Он дошёл пешком до центра. Середина мая, тепло — почти как сейчас. Дмитрий заметил, что многое, знакомое с детства, ушло. Все отметки на карте, все реальные автобусные остановки и кафе, плакаты на улицах и таблички на домах у него ассоциируются с какой-то конкретной семейной историей, с конкретными людьми, с бабушками и дедушками, вместе с которыми ездил вот с этой остановки на дачу, а теперь этих отметок нет.

Сегодня, когда он едет по городу, то с трудом вспоминает, стоял ли у тысячника одинокий старый частный дом, не сдававшийся подступающей застройке, и правда ли, что на месте этих красивых высоток было болото, и по ночам квакали лягушки.

Относительно небольшого времени, что мы провели на карантине, вряд ли достаточно, чтобы произошли шокирующие изменения, но эхо этих дней так просто не исчезнет. Эффект растянут во времени и будет менять наш город и мир ещё очень долго, и привыкать нам придётся ко многому.

Владимир Крючев