Автор — руководитель Центра по изучению отечественной культуры Института российской истории РАН. С 1991 года живёт в Сергиевом Посаде, где его также знают как поэта и прозаика­-фантаста. Член Союза писателей России, входил в жюри районных поэтических конкурсов.

* * *

Обрывки сна, просторы, ветер свежий,

немыслимые замки из песка…

Когда нас душит зимняя тоска,

мы грезим о безумстве побережий.

Мы грезим о неведомой земле,

о кораблях и небывалых далях —

увязшие в обыденных печалях,

застрявшие во временной петле.

Мы видим приоткрытое окно

в иное, неизвестное пространство,

куда нам дотянуться не дано.

Что ж, чему быть, того не суждено.

Да здравствует скупое постоянство

и жизни высыхающее дно!

                                                                                                                2013

* * *

Упала зима как война,

мы бродим во мгле без просвета.

Когда же задышит весна,

когда же загрузится лето?

Когда из-­под чёрного льда

трава прорастёт молодая?

Когда убегут холода

из нашего скудного края?

И орды живых мертвецов

не будут глумиться над нами,

и вспыхнет высокое пламя,

что грело в морозы отцов...

                                                                                                                2013

* * *

Счастья не было и нет

в этой жизни очумелой.

Снег валит, от стужи белый,

на гранитный парапет.

Комья мёрзлые земли

мне бросаются под ноги.

Ни просвета, ни дороги…

Гей, Россия, ай-люли!

Доллар скачет, как сайгак,

скоро оттепель и слякоть,

так смеяться или плакать?

Эх, ребята, всё не так!

                                                                                                                2014

* * *

Смотрит кошка, как в душу эпоха,

мол, чего ты? А, правда, чего?

Неужели кому-то плохо

от бездействия моего?

Жить, не жертвовать, и не гадить,

не делиться на лагеря…

Впрочем, кошку можно погладить.

Вот и день будет прожит не зря.

                                                                                                                2015

* * *

Искусственный букет.

Искусственная осень.

И кресло вкруг тебя

свилось, как старый пёс.

Мы ничего не ждём.

Мы ничего не просим.

Мы пробуем себя

на прочность и износ.

Ты пробуешь открыто,

А я скорее тайно,

смеющиеся нити

стараясь закрепить.

И всё предрешено,

И, значит, всё случайно.

Не надо пить хмельного,

чтобы хмельными быть.

                                                                                                                2015

* * *

Нет земель древнее прочих.

Всюду летопись своя.

Но во тьме начальной ночи

ярче собственное Я.

И виднее год от года

чем больна моя земля —

бессловестностью народа,

безнадёжностью Кремля.

Просвещённые холопы,

как обычно, на коне…

Беззащитная Европа

улыбается во сне.

Нет, Россия не опасна,

но когда нахлынет мгла,

ждать вы будете напрасно,

чтобы вас она спасла.

                                                                                                                2016

* * *

Мы жили когда­-то в огромной стране,

и нам ничего не сулили извне

ни Запад богатый, ни мудрый Восток,

был хлеба кусок и свободы глоток.

Но вздумалось нам полной грудью дышать

и Запад с Востоком в коктейле смешать.

Мы сами взломали в грядущее дверь —

так что ж теперь слепнуть над списком потерь?..

2016

* * *

У берега бело-­зелёная, а дальше всё голубее,

играет прибрежной галькою эгейская вода.

А прямо напротив выгнулся древний остров Эвбея.

Я в детстве о нём услышал.

Когда-­то…

Бог весть когда.

И всё-­таки лет на склоне и дней на закате

сподобился я увидеть мифические края.

В атласе древней Греции появилась точка на карте,

на самом краешке Аттики.

Это точка моя.

Советские книжные мальчики нередко любили античность.

Седым благородством веяло от подвигов и имён.

И, может, отсюда наши мечтательность и непрактичность,

что мы сохранить сумели, дожив до конца времён.

Век наш родной закончился, счастьем и горестью полный,

рухнули с треском на землю гомеровы небеса.

И вот на краешке Аттики смотрю я на вечные волны.

Ну что же, успел хоть это в последние полчаса…

2017

В Афинском музее

Микенским золотом блистая,

встаёт забытая страна.

Страницы ветхие листая,

перебираю письмена.

Сирены и кариатиды,

герои, звери, божества,

живые камни Арголиды

и Спарты мёртвые слова.

И мне в заснеженной Расее

ещё привидятся стократ

полуусмешка Одиссея

и Афродиты жадный взгляд.

                                                                                                                2017

* * *

Мёртвое солнце падает в мёртвое море,

мёртвые горы хмурятся издалека,

а в стороне тропою, как ложь прямою,

бредут друг за другом верблюды, словно века.

Где-­то вдали протекает жёлтая речка,

мелкая речка по имени Иордан,

мы же пытаемся выложить слово «вечность»

из глины и камня, медленно, по складам.

Всё-­таки вечность в этой земле как дома,

здесь поздороваться может она со мной.

В сердце стучит политкорректный пепел Содома,

гордо высится гендерный столп соляной.

Нас принесла сюда жесткокрылая птица

из города, где тёмный холод и гололёд.

Что же, наверное, здесь мне вечность приснится —

пару тысячелетий тому вперед.

2019