В этом году несколько десятков семей получили новое жильё по областной программе переселения из ветхого и аварийного жилого фонда. Дело хорошее, люди, наконец, смогли покинуть свои разрушающиеся  квартиры и перебраться в новое комфортное жильё. И старенькие двухэтажки вмиг осиротели.

Однако пустовать домам пришлось не долго. «Заброшки», как их бойко называют в молодёжной среде, вмиг облюбовали подростки, которые, благо что каникулы, тусуются там целыми днями. Детям в домах весело и хорошо, а нам, взрослым, просто страшно за них, потому что мы понимаем, сколько опасностей таит в себе эта территория.

Конечно, я туда пошла — в только что расселённые дома. Нужно было самой увидеть, что представляет собой дом № 3 на улице Школьной, где перебывала, наверное, половина подростков Клементьевки. Уже снаружи вид у здания довольно жалкий: в оконных проёмах торчат острия побитых стёкол, зияет брешь вместо входной двери в подъезд, на стенах — росписи краской из баллончиков.

В дом можно пролезть и через окно, но я предпочла цивилизованно пройти через бывшую парадную. Возле подъезда уже тусовалась стайка подростков. Как они мне сказали, в дом идти не собирались, но со мной, раз такое дело, зашли. Видно, что дети здесь уже не впервой, так как хорошо ориентируются в этом погроме. Они бойко залезли сразу на второй этаж, при условии, что лестничного пролёта нет. Чтобы подняться, нужно взяться за болтающиеся перила, упереться ногами в стену, и так бочком-бочком продвигаться вверх.

«Бомжей здесь не бывает, — просвещали меня мои спутники. — Тут вообще чужих нет. А мы сюда больше не заходим, один раз посмотрели, больше не интересно».

Бомжами в доме действительно не пахло. Запах был только в комнате на втором этаже, которую по обоюдному согласию превратили в туалет. Большинство комнат заполнены оставленным жильцами хламом: старыми диванами, креслами, грязными мягкими игрушками, книгами, кусками ободранных обоев и прочего барахла. Среди общего хаоса, который выглядит вполне кинематографично, попадались предметы, принесённые сюда «новосёлами». В одной из комнат я нашла бутылки из-­под настойки «Брусничная» и водки «Морошка», пачки смесей для кальянов и пустые пачки от сигарет. Шприцов, к счастью, не было. Но далеко не все наркоманы сегодня используют шприцы. Знакомые говорили, что видели возле этого дома несколько парней, которые давно и плотно употребляют психотропные вещества. Делают ли они это в «заброшке», неизвестно.

Если честно, ходить по дому страшновато и реально очень опасно. Крыша уже прогнила и местами провалилась, в той половине здания, которая выходит окнами на детский сад, полы в комнатах рухнули на первый этаж. В другом крыле половицы вроде целые, но, когда ходишь, думаешь, как бы доски под тобой не надломились, и ты, как в лучших вестернах, не полетел вниз в вихре щепы и побелки.

Как мне по секрету рассказали те же дети,  «заброшки» есть не только на Школьной. Здание пустует возле Келарского пруда, за магазином «М­видео». На очереди и Рабочий посёлок, где уже в этом году хотели расселить несколько двухэтажек. А значит, «заброшки» появятся и там.

На всякий случай я прошлась и по соседним домам на Школьной. В доме № 5 живут только на первом этаже, со второго все жильцы уже съехали, хорошо хоть двери в квартиры оказались запертыми. Следующее здание по этой улице пока ещё жилое, а вот в доме № 9 свет горел только в двух квартирах, при этом запах в подъезде ужасающий, как будто дом забросили ещё год назад.

В планах администрации района снести все дома на этой улице, вот только практика показывает, что делается это не так быстро, как хотелось бы жителям микрорайона. Снос — удовольствие не из дешёвых.

Оксана Перевозникова
Фото Сергея Семенькова