Знакомясь с такой категорией жителей Троицких слобод середины XVIII века как разночинцы — люди «безчиновные», не принадлежавшие ни к одному бывшему тогда в России сословию, — удалось выяснить, что при Троицких слободах Троице-Сергиевой Лавры разночинцами могли становиться люди незаконнорождённые.
Впрочем, разночинцев из подросших «зазорных младенцев» едва ли было много. Еще меньше, даже совсем ничтожное число их могло происходить, к примеру, из обрусевших пленных. Вот краткие сведения о Троицком разночинце «швецкой нации». Во время Северной войны его поймали русские драгуны и продали маркитанту — бобылю из села Клементьева. Хозяин привёз пленника в село. Здесь, в приходской Успенской церкви, шведа окрестили по православному обряду с именем Степан. Бобыль держал Степана в своём доме в работниках, а лет через восемь уступил за долги лаврскому подьячему. Новый хозяин женил Степана и оставил в числе своих дворовых людей. Так в Троицких слободах появился ещё один разночинец, шведское имя которого забылось.
В подавляющем большинстве число Троицких разночинцев пополняли пашенные крестьяне из сёл и деревень Троице-Сергиевой лавры. Подобно тому, как в наши дни многие стремятся «зацепиться» в столице, в середине XVIII века крепостные крестьяне Лавры нередко стремились устроиться в её Троицких слободах, не без основания рассчитывая найти здесь приют и работу, а также избежать обвинения в побеге. Какой же это побег, если человек просто из одной лаврской вотчины перешёл в другую.
Как пример, судьба разночинца Петра Осипова. Отец и дед его происходили из лаврского села Варавино. По смерти отца Пётр Осипов, «оставшись в малых летах, сошел в Троицкую Лавру и кормился по разным дворам работою своею». Варавинского уроженца записали разночинцем в слободе Успенского прихода. В 1755 году, на восьмом десятке лет, Пётр Осипов обратился в Лавру с прошением принять его «за престарелостью и дряхлостию» в богадельню. Убедившись, что разночинец подлинно крепостной Лавры, а не
посторонний, священноначалие Лавры распорядилось принять его в богадельню «ради его всесовершенной старости и дряхлости, и за крайним его убожеством».
Далеко не все Троицкие разночинцы прозябали в услужении по чужим дворам. Были среди них владельцы собственного жилья и различных промыслов. Многие нанимались в разные работы. Так, в 1747-1749 годах до шести десятков разночинцев покрыли тёсом Пятницкую башню и Пятницкий колодец, построили деревянные покои для семинаристов на капустном огороде; приблизительно там, где стоит Конный двор.
Разночинец Никита Фёдоров в 1750-1752 годах подрядился к изготовлению стенного кирпича для строящейся в Лавре колокольни. Артель подрядчика изготовила «самым добрым мастерством» более 500 тысяч кирпичей. Разночинцы Иван Степанов и Иван Васильев с товарищами в 1753 году вычистили Тележный пруд за северной стеной Лавры. В XIX веке пруд спустили.
Увы! Среди разночинцев встречались и люди, склонные, как тогда говорили, к недобропорядочному житию. Таковым оказался житель Вознесенского прихода Иван Фирсов. Ранее уже наказанный заключением в тюрьму «по смертоубийственному делу», он в сентябре 1748 года в пьяном виде не только избил «березиною смертно» приезжего малороссиянина, но, вооружившись рогатиной и топором, долго сопротивлялся попыткам себя утихомирить. Другой разночинец, Дмитрий Щеников, выйдя из тюрьмы, куда был посажен за неплатёж подушных денег, бросил семью и нашёл пристанище «в имеющихся при Троицкой Лавре питейных фартинах у целовальников». Разночинец Степан, сын упомянутого выше разночинца шведской нации Степана, попался на краже на Клементьевском рынке «из рядов и ларей денег и прочего…», за что был сдан в рекруты.
В конце концов, в Лавре обратили внимание на своих разночинцев. Некоторые из них жили в Троицких слободах «праздно безчиновно» и уклонялись от платежа государственной подушной подати. Другие, имея доходы, иногда немалые, умудрялись не платить оброк и не исполнять работ в пользу Лавры.
В 1753 году всех разночинцев Троицких слобод переписали. В следующем же году архимандрит Лавры приказал установить рублёвый годовой сбор для всех разночинцев возрастом от 15 до 70 лет, которые живут по чужим дворам. А чтобы «бездомовные» от сбора не уклонялись, архимандрит запретил им переход из двора во двор без свидетельства об уплате сбора. Тем же приказом был установлен сбор в полтора рубля для разночинцев, живших своими дворами и имеющих «мастерства или пропитание своею работою». Не желающих платить велено было «всех с женами и с детьми высылать в вотчины, кто откуда вышел и в подушный оклад положен, не приемля никаких отрицательств и изнеможения».
Константин Филимонов
Жители Троицких слобод. Из Архитектурного альбома Лавры. 1740-е гг.