Продолжение. Начало в №№ 49, 52, 55, 58, 61, 64, 70, 73, 79, 82, 88, 94.

 

События 1608—1612 годов показали большинству народа, что его спасение в едином крепком государстве и единой православной вере, а не в иностранных и иноверных принцах и королях. С распространением этой мысли русская смута (а началась она в головах) пошла на убыль.

Доказательством тому и народное ополчение Минина и Пожарского, и освобождение Москвы от засевших в ней иноземцев в августе 1612 года, и, наконец, избрание в феврале 1613 года Земским собором всей Русской земли царя из семьи бояр Романовых. Отметим немалую заслугу в этих многотрудных делах Троице-Сергиева монастыря с его воинскими слугами и простыми служками, с жителями окружающих монастырь селений.

Избрание на царство молодого боярского сына Михаила Фёдоровича Романова, можно сказать, положило конец смуте, то есть разномыслию и междоусобной вражде в Московском государстве. Между тем, как тяжкое похмелье от смуты, оставались угроза иностранной интервенции, прежде всего со стороны Речи Посполитой, и великое множество разбойников.

Отряды поляков и литовцев, украинских казаков, часто многочисленные ватаги русских разбойников из бывших тушинцев, беглых крестьян и холопов продолжали заниматься привычными для них грабежами и убийствами. За время смуты все они привыкли к этому «доходному промыслу».

Крайней жестокостью отличались украинские казаки, или «черкасы», как их называли на Руси. Чужые, по выражению историка

Н. И. Костомарова, Московскому государству «и по сердцу, и по преданиям», они «обдирали» православные храмы и мучили людей разными муками, «каких по ся место во всех землях не бывало мук». Атаманами «черкасов», в частности, были участник осады Троице-Сергиева монастыря Лисовский и организатор одного из самых провальных штурмов Троицкой обители Заруцкий.

Из-за множества иноземных и отечественных воров дороги того времени были чрезвычайно опасны, тем более что походили они скорее на проложенные через лесные чащи тропы. Найти место для засады не представляло труда. Вот и Житие Троицкого архимандрита Дионисия (Зобниновского) свидетельствует: «проезд по дорогам был трудным из-за грабителей, и много лилось крови христианской, и случался проезжим великий грабёж».

Надеждой мирным людям, согласно упомянутому Житию, служило имя Преподобного Сергия. Те, которые поминали этого угодника Божия, особенно прославленного в смутные годы, и представлялись людьми Троице-Сергиева монастыря, без помех пропускались в обитель и из неё.

Прекрасным дополнением к Сергиеву имени служила крепкая во-оружённая охрана. Приведём наказ, который получил в апреле 1610 года, ещё при царе Василии Шуйском и от его имени, один воевода для доставки в Москву из Троице-Сергиева монастыря подвод с государевой казной. Наказ предписывал: «…приехав в Троецкой монастырь, взяти государеву казну, на тех же подводах с теми людьми, кто с тою казною из Сибири, с Вологды приехал, ехати ко государю к Москве с архимандритом и с келарем тотчас; а для береженья от воров посланы с ним с Москвы детей боярских десеть человек да стрельцов двадцать человек конных. (…) и дорогою ехати бережно и усторожливо, проведывая про воров, чтоб воры, безвестно пришед, дурна не учинили».

Вместе с царскими воинскими людьми и неизвестным числом прежней охраны, а также с вооружёнными монастырскими слугами в Москву отправились и высшие должностные лица Троицкой обители. Приглашённые государем к празднику Св. Пасхи, сами эти лица без надёжной охраны прибыть опасались: «…им де, — читаем в наказе, — за воры к Москве ехати нельзя, что на дороге воры воруют».

После освобождения Москвы дороги по-прежнему оставались опасны. В апреле 1613 года, по пути из Костромы в Москву, в Троицком селе Сватково остановился на отдых приглашённый Земским собором на царство Михаил Фёдорович Романов. В селе ему били челом многие донага ограбленные «черкасами» в Мытищах и на Клязьме дворяне и слуги боярские. Здесь же, в Сваткове, наречённый царь получил известие о нападении казаков на Дмитров, о том, что дмитровцы разбегаются, спасаясь от убийств и мучительства.

Эти известия так поразили Михаила Фёдоровича, что он отказался идти в Москву на свой царский престол, сетуя, что уверения об отсутствии воровства на дорогах оказались ложью. Приближённые насилу уговорили царственного путешественника ехать далее. Вероятно, в тот же день царь прибыл в Троице-Сергиев монастырь, где мог спокойно заночевать, не опасаясь набега воровских казаков и прочих разбойников. Два месяца спустя — в июле 1613 года — Михаил Фёдорович Романов венчался на царство