Новым испытанием для защитников Троице-Сергиева монастыря стала зима 1608-1609 годов. По свидетельству Авраамия Палицына, автора «Сказания» об осаде Троицкой обители, уже в ноябре 1608 года среди осаждЁнных явилась цинга. Она нередко появлялась в осаждЁнных крепостях из-за тесноты и недостатков, «наипаче же от вод скверных…».
Начало в №№ 49, 52, 55, 58, 61, 64
То же произошло и в Троицкой обители, осаждённой войском сторонников Лжедмитрия II. У поражённых цингой людей выпадали зубы, распухали ноги и даже всё тело; появлялись струпья и гниющие кровоточащие раны, разъедавшие тела до костей. И не было, писал старец Авраамий, у многих ни близких, ни служащих, чтобы помочь им утолить жажду, накормить, приложить пластырь к гнойным струпам, отмыть червей или просто помочь повернуться или умыть лицо. Больным и умирающим помогали старцы монастыря, хотя и они, и «воинствующих чин» постепенно теряли силы.
«Да у нас же за грехи наши моровое поветрие, — писала своей тетке дочь Бориса Годунова, инокиня Ольга, находившаяся тогда в монастыре, — великие смертные скорби объяли всех людей…». Сначала в обители умирало по двадцати — тридцати человек ежедневно, затем по пятьдесят и даже по сто. Успенский собор ежедневно наполнялся мертвецами, которых не успевали отпевать и хоронить. И оказался тогда монастырь, писал старец Авраамий, между бедой и злом: вне стен — меч, внутри же — смерть. И не знали люди, что делать: мертвых ли погребать, стены ли охранять; с любимыми расставаться, с врагами ли сражаться.
Враги радовались беде, постигшей Троицкую обитель. Защитники же её не покидали крепостных стен, и, подбадривая друг друга, говорили: «Если не умрем ныне за правду и истину, потом всяко умрем же, но без пользы и не Бога ради».
Троицкие сидельцы отныне выходили за стены монастыря, главным образом, ради добычи продовольствия и топлива. Так, в декабре 1608 года им удалось отбить у сапежинцев скот и сено. Вылазки не всегда завершались успешно. Особенно тяжело доставались дрова и хворост, необходимые для приготовления пищи. По словам Авраамия Палицына топливо для очагов Троицкие сидельцы покупали кровью. «Чем, брат, выменял ты проклятые дрова эти, другом ли или родителем, или своею кровью?». Таким вопросом встречали они друг друга в воротах.
В этот, пожалуй, самый тяжкий период осады, троицкие сидельцы все свои надежды возлагали на царя Василия Шуйского и на помощь Божию. Царь, сам запертый в Москве засевшим в селе Тушино самозванцем Лжедмитрием II, ограничился посылкою в монастырь небольшого конного отряда и двух десятков пудов пороха. В феврале 1609 года отряд с боем прорвался в Троицкую обитель.
С надеждой на небесное заступничество Троицкий архимандрит Иоасаф приговорил освятить в Успенском соборе придельный храм в честь Николая чудотворца, что и совершилось 9 (19) мая 1609 года. По свидетельству Авраамия Палицына с этого дня цинга пошла на убыль и многие больные стали «от недуг своих оздравливати». Силы троицких сидельцев подкрепила добрая весть из Новгорода: воевода Михаил Скопин-Шуйский, собрав русско-шведское войско, выступил на освобождение Москвы. Затеплилась надежда на освобождение от тяжкой осады.
Едва оправясь от цинги, троицкие сидельцы отбили нападение гетмана Сапеги. С полудня 28 (8) июня 1609 года литовские люди, не скрывая намерений, осматривали монастырские стены, готовили места для орудий и прочих «стенобитных хитростей». Затем гетман на время вывел свои полки из лагеря, показав их многочисленность. В монастыре не испугались, но приготовили всё необходимое для боя. Способные носить оружие мужчины и женщины поднялись на стены в ожидании приступа.
Ближе к вечеру загремели вражеские пушки и сапежинцы бросились к монастырю с лестницами и «со иными козньми стенобитными». Врага, уверенного «во един час похитити град», встретили выстрелы из пищалей и пушек. По словам Авраамия Палицына троицкое воинство билось со стен «крепко и мужественно», не позволяя врагам приблизиться к стенам. На тех же, кому это удавалось, метали камни, лили кипяток и зажжённую смолу, «и известью засыпающее скверныя их очеса».
Приступ завершился позорным отступлением сапежинцев. Троицкие же сидельцы напали на отступавших, многих побили, взяли три десятка пленных, лестницы, деревянные щиты и прочие «стенобитные хитрости». В тот день гетман Сапега потерял «семь добрых панов» и более четырех сотен воинских людей.
К. А. Филимонов
