Штампы кроме станочных бывают литературные, музыкальные, речевые… Наставник рабселькоров нашей прессы 1920-х годов Михаил Ломакин подобрал бы ещё десятка два эпитетов к слову «штамп». Думаю, среди них был бы и «понятийный штамп временного восприятия».

Если речь идёт о тех временах, то нас не удивит термин «Союз извозчиков», «Союз печатников» или «Союз коопслужащих». Но вот «Союз журналистов» кажется выражением уже из 1950-х — ведь кто-то, возможно, посчитает, что журналисты 20-х назывались рабселькорами. И ошибётся.

О Союзе журналистов той поры в наших краях мне и хочется рассказать. Обратимся к первоисточникам. Газета «Трудовая неделя», выходившая в городе в 1918—1923 годах, писала:

«2 января 1919 г. состоялось учредительное собрание журналистов Сергиева Посада, на котором присутствовали 7 человек, из них 4 коммуниста, 2 сочувствующих, один беспартийный. На собрании принят устав Московского Союза Советских журналистов. Избран президиум Союза, в состав его вошли редактор газеты «Трудовая неделя»

Д. М. Гуревич, секретарь С. К. Страунис и казначей, секретарь редакции «Трудовой недели» С. Д. Донской». Добавлю — сын того самого Дмитрия Илларионовича Донского, у которого в 1905 году квартировался писатель И. Куприн.

Союз журналистов тогда представлял несколько иную, чем мы привыкли, организацию. Творческий порыв доминировал над принципами профессиональной корпоративной замкнутости, что было присуще творческим организациям советской (да и постсоветской) поры.

Задачи Союза определялись следующим образом: «Долг каждого — поддерживать свою печать. Только ваша печать может закрепить ваши интересы…» В члены Союза журналистов принимали каждого, кто написал в газету минимум две статьи или заметки (неопубликованные тоже учитывались). Но и исключали, если от члена Союза в течение двух месяцев не поступало материала для публикации.

Неизвестно, являлись ли членами этого союза постоянно публиковавшиеся в газете маститый архитектор Фиолетов или широко известный до революции публицист А. Белоруссов (А. С. Белевский). Скорее всего, нет.

Среди имён видим и первых наших женщин-журналистов. Это совсем не тётеньки в красных косынках, скорее — осколки «бала Господнего». Провинциального Серебряного века. Вот, например, Анастасия Шафранова, поэтесса и художница, жена известного в городе педагога и просветителя. Её поэтический сборник вышел ещё до революции, а на газетных страницах появлялись стихи и публикации по вопросам «соцпризрения».

Однако первой женщиной — профессиональным журналистом принято считать Юлию Алексеевну Порывкину. Она — из семьи железнодорожника Брест-Литовской железной дороги. Тогда весь личный состав — машинистов, техников, чиновников — эвакуировали в связи с германским наступлением. Очень многих трудоустроили на Северной железной дороге, в Сергиевском посаде.

Чисто журналистские материалы Юлия писала под псевдонимами, своим именем подписывала только поэтические произведения, в которых хрупкий девичий эстетизм недавнего прошлого переплетался с ощущением новых, трагически-титанических времён.

«Я хотела поэтом быть,

Чтобы лучшие струны будить

В сердце людей

Песней своей.

Чудных тех струн разбудить не могу:

Жизнь истомила душу мою,

В сердце заглохли порывы благие.

И пусто, и глухо, и холодно в нём.

О, как бы хотелось, чтоб в сердце больном

Порывы те снова зажглися огнём,

Чтоб вспыхнуло яркое пламя желаний,

Ключом взволновалася кровь

И мрачные годы тяжёлых страданий

Сменила шалунья-любовь».

Товарищи поместили эти стихи Юлии в статье её памяти. «Первая женщина-журналист города Сергиева умерла в расцвете своего творческого дарования в возрасте 22 лет от недоедания». Конечно, пафосно, как и полагается поэту «в минуты роковые». Но к недоеданию прибавился туберкулёз…

От творческих индивидуальностей можно переходить и к «массе». Авторские стили журналистов 1919 года разнообразны. В отличие от написанных одним автором (он же редактор) текстов «Послуха» (выходившей с 1906 года первой городской газеты) или академически тяжеловесных материалов «Известий Распорядительного Комитета», издававшихся с марта по ноябрь 1917 года, у авторов «Трудовой недели» можно видеть и относительно политкорректные политические материалы, и крикливо-плакатные, а регулярное театральное обозрение написано языком времён Льва Гурыча Синичкина.

Наиболее по-репортёрски сделаны живые материалы «Хроники событий» — точно читаешь Аверченко или Булгакова. Например, про нового начмила, который, не представившись подчинённым, поехал проверять милицейские посты и подрался с патрулём…

Задумывались ли члены тогдашнего Союза журналистов о том, должен ли их коллега быть сытым? Скорее всего, понятие «сытый» откладывалось до «полной и окончательной победы социализма». Паёк — другое дело! Или «многомиллионный» гонорар, на который можно было купить спички, кулёк махорки, два листика бумаги. А там — «на чердак, и работать, работать, работать!»